Критский бык

Распиленный череп, полный окурков, натурально вписывался в туманное седое (и сырое) утро, а ароматы вчерашнего табака «воздуха тоже не озонировали». Не хватало только новых валенок дворника Тихона, но я не стала домысливать гадкой цитаты и проигнорировала валяющиеся ботинки сорок пятого размера. Не дожидаясь, «когда спящий проснётся» и сойдёт с болотного надгробия, я быстро оделась и неслышно исчезла из флигеля, даже записки не оставила, по всей видимости, произошло перенасыщение всем на свете. Детективными коллизиями, любовью и дискомфортом…

Приходилось признать, что для полной, захватывающей жизни я не гожусь, быстро устаю, тупею, и начинаю делать одну ошибку за другой. Далее они множатся и начинают жить своей жизнью, как опечатки в компьютере на четвертом листе. Вдруг на месте обычного «кабака» возникает странная «каббалла», потом долго гложут сомнения, что имелось в виду, кабальная зависимость или древнее магическое искусство.

«Рукопись и книжка – вот оно святое дело. Ещё обиженные женщины, в кабале у семейного долга и смутных чувств – тоже хорошее занятие для нормального человека», – твердила я в процессе побега, в парке и в метро. – «Пускай с убийствами, заговорами и кладами разбирается, кто пожелает. А я умываю руки, с понедельника (кстати, а какой нынче день недели и число?) начинаю новую полезную и спокойную жизнь, где есть место трудовому подвигу, а остальному – никогда!»

Соответственно чему я и пустилась дома во все трудовые подвиги. Прибрала наконец квартиру, помыла плиту и прочие закопченные поверхности, основательно вымылась сама, затем уселась за кухонный стол с бутербродом в одной руке, и ручкой в другой. Посреди уместилась рукопись с драконами, следовательно я трудилась и питалась в едином трудовом порыве. Знакомство с Дмитрием Астархановым придавало чтению рукописи приятный интимный момент. Казалось, что длится вчерашний учёный разговор, в котором нету места ни криминалу, ни рассеянному образу жизни, ни дурацким догадкам о чьих-то корыстных помыслах.

В русло трудовых будней органично влился звонок из конторы «Аргуса», секретарша Мальвина корректно доложила, что на моё имя поступило два сообщения, которые она намерена продиктовать. А именно, Нина Уланская просила передать, что ждет Е.Малышеву к пяти часам пополудни текущего дня, это первое из них. А второе, что некая Людмила Мизинцева желает видеть или слышать Екатерину Дмитриевну в течении срочного времени, наиболее желательно – безотлагательно.

Я высказала Мальвине благодарность за успешное выполнение служебных обязанностей, спросила о присутствии шефа и состоянии его здоровья, получила положительный ответ на оба вопроса и церемонно откланялась. Если не считать вечернего посещения Нины Уланской, то можно признать, что новая достойная и спокойная жизнь входила в желаемое русло. Ещё бы решить (положительно или отрицательно) куда я двинусь от Нины Уланской – домой либо во флигель, но так далеко я не заглядывала.

Людмила Мизинцева подошла к телефону сразу и высыпала ворох новостей разного калибра значимости. Во-первых, они всею семьей перебирались в коттедж, передав квартиру на Веерной знакомым съемщикам, им Людмила хотела сдать вахту по наблюдению за местностью, если получит моё добро. Во-вторых, ее семейная коллизия благополучно разрешилась, Людмила выражала признательность и просила дать прощальную консультацию, за отдельную плату поставить точку в наших деловых общениях. В-третьих у неё имелась мелкая информация, идущая заодно, но это когда я приеду. Людмиле хотелось бы поскорее, потому что они все в сборах, и голова у неё идёт кругом.

Я обдумала деловое предложение, посетовала на плотную занятость и сказала, что два тридцать пополудни могут меня устроить. Людмила Мизинцева подумала и согласилась, предварительно извинившись за ожидаемый к тому времени развал в квартире на Веерной улице. План на день за исключением последнего сомнительного пункта был составлен, я вновь принялась за рукопись и легко работала до момента выхода. Даже истерический звонок девицы Татьяны, которая с плачем требовала возвращения взрывоопасной собственности, не вывел меня из равновесия.

С чудовищным бездушием я посоветовала бедной Тане порвать связи с террористическим подпольем, ибо мне случилось по другим делам добраться до склада, где её персона существует в качестве нон граты, и лучше бы ей убраться подобру-поздорову, в противном случае всем грозят неприятности. Если мои доводы ее не убедили, то она может прямиком двинуться в контору «Аргуса», там ей доводилось бывать, насколько я знаю. Шеф, а именно Валентин Михайлович будет счастлив её видеть, его очень интересует вопрос, что она собиралась делать с товаром, также, кто дал ей связь с компьютеризированным кладовщиком.