Критский бык

С небольшим, но чётким, как камея, стыдом я понимала причины своего сердечного выбора. Вот такая штучка бесподобно смотрелась бы на кружевном вороте блузки! Не совсем же я в самом деле затмилась, не до такой степени, чтобы вообразить в своей шкатулке голубую гемму на светлом сапфире, чья многофигурная композиция маскировала дефекты камня, ставшего бы без них бесценным сокровищем в любой королевской коллекции! А уж античные геммы, попавшие через двадцать пятые руки всяких там Константинов и Юстинианов, хоть абсолютно бесценные со всех точек зрения, никак не манили, и в моей неуважаемой шкале ценностей годились разве что на замену пуговицы к зимнему халату! Понятно, что непочтительных комментариев я не делала, обозревала коллекцию в нерушимом молчании и активно впитывала знания, правда иногда ярлыки сбивались. Юстиниан подстегивался к Ренессансу, чудовищно путая товарную ценность той или другой замечательной бирюльки.

Великий старец Юрий Платонович угощал Мишу сведениями по части ювелирных подробностей и финансово-исторических деталей, совершенно не опасаясь сказать лишнего, что меня задевало и смешивало карты в помраченных мозгах. Седовласый король червей и дерзкий валет пик сидели рядком и перебирали геммы, а глупая дамочка неопознанной масти не могла взять в картонную голову, отчего старец непринужденно вежлив с не внушающим доверия Мишей, причем не за страх, а за что?

Кстати, частичка изысканной старцевой любезности доставалась и мне. Юрий Платонович специально выбирал, затем подсовывал девице-спутнице забавные экземпляры, сопровожая их появление из кучи хлама почти научными комментариями. Скажу честно, груды резних ценностей порядком засорили сознание, и без Миши я могла напрочь забыть основную цель визита к коллекционеру. Что ни говори, умственное переутомление давало о себе знать в разных формах.

– Этого молодого человека я отлично помню, – сказал Юрий Платонович в ответ на просьбу Миши, каковой я не смогу воспроизвести, помню только, что в тот момент вертела нечто, обрамленное жемчужным бисером. – Если милой даме будет интересно, то я расскажу. Как я понимаю, секреты закончились с его безвременной кончиной.

Несколькими точными штрихами старец набросал картинку, имевшую место задолго до нашего прихода, но отдаленно симметричную. Тоже пришли двое, покойный Костя Рыбалов с милой красивой дамой, она перебирала вещички одну за другой, а её спутник, осмотревши наиболее ценные экземпляры, сделал пропозицию, а именно предложил за них какие-то рублевые миллиарды. Великий старец был вежлив, но незаинтересован, объяснил, что деньги в любых эквивалентах его не волнуют, а данные ценности принадлежат отечеству без вариантов, что давно оговорено и завещано. Тогда Костя Рыбалов видоизменил предложение. Попросил дать геммы с камеями взаймы сроком на год, в залог предлагал те же миллиарды и обещал щедрые проценты, уверяя, что Россия не прогадает от затеянной комбинации.

Слово «залог» звякнуло, как ключик в замке, крышка шкатулки щелкнула, откинулась, и серия тайн раскрылась веером разных картинок. Свидание двух покойников на морском берегу обрело смысл, краски и нужные мотивировки.

Развернувшись лентой, картинки стасовались и выстроились вот таким образом.

Костя Рыбалов собирался на Крит, чтобы тайно получить крупный кредит у хранителя черной кассы Быстровского, но не просто, в залог неких реальных ценностей. Естественно, что финансовые детали я представляла плохо, однако по всей видимости, существовала договоренность. Костя брал взаймы вымороченные деньги, однако не под честное слово и не под инвестиции – Критский бык желал рисковать несвоими деньгами только в обмен на нечто осязаемое. Скажем, он обещал Косте триллион, но брал в залог нетленные и неподвластные инфляции ценности. Их Костя Рыбалов хотел приобрести незаметно, заложив в свою очередь район недостроенных муниципальных домов в банке под короткий кредит и хорошие проценты.

Воображаемый Рембрант пришёлся бы весьма кстати, камеи и геммы также подходили, но великий старец не польстился на идею залога, объяснил Рыбалову, что в его возрасте один год – это роскошь, о коей непозволительно даже мечтать. Поэтому покойный Костя с Ирочкой Корсаковой ушли от великого старца несолоно хлебавши, разве что купили на память одну из простеньких штучек. Юрий Платонович поставил на истории точку весьма своеобразно, он протянул мне овальную камею с точеным женским профилем.

– И вы возьмите, это пустяк, но сделайте любезность. – отменнно вежливо попросил он. – Мне так приятно, что Михаил Андреевич выбрал время навестить старика, я буду рад, если ему что-нибудь пригодится.

Отказываться я не рискнула, тем более, что подарок каким-то образом заслужил Миша. Если тайна исчезнувших рыбаловских денег отчасти прояснилась, то загадка личности Миши могла быть приравнена к секрету Железной Маски! Однако, прежде чем спросить у спутника, кто он такой, я бы три раза застрелилась, и это также пребывало загадкой для меня самой.