Критский бык

Две трети женской семьи, как было доложено, сидели перед телевизором, и мне пришлось постучать по дверной филёнке раз пять, пока Наталья Сыроежкина не повернула разномастную голову. Ужасно она смотрелась, казалось, что её черты разом закостенели в недоброй гримасе, а мощные слои краски придавали лицу зловещее выражение. Но золотая цепь на шее осталась, видно, цыгане вломились в отсутствие владелицы, иначе… Иначе, они оставили бы ей собственное дутое золото и позорно сбежали. Соблазн улизнуть с миллионами настиг и меня, но честь профессии приковала к порогу.

– Я к вам по поручению семьи Мизинцевых, будьте добры, уделите мне несколько минут, – заученно выговорила я.

– Скажите сразу, сколько надо заплатить, чтобы вы оставили нас в покое? – в голос закричала Наталья.

– Господи, о чем вы? – совершенно смешалась я.

– И нечего делать вид, что такая овечка! – продолжала кричать Наталья, но со странным обертоном в голосе, вроде бы она побаивалась. – Мне объяснили, какая фирма у нас тут поработала! Сколько она вам заплатила, я отдам больше, только оставьте меня, оставьте в покое ребёнка! Возьмите всё, мама, отдай ей…

– Деточка, Наташенька, успокойся, может быть, это не она, – подключилась бабушка. – Пускай доскажет, что ей надо. Может быть, это совсем не так, мало ли что наговорят!

– А кто же? Она! Она приходила, она сказала – не звоните, не жалуйтесь, хуже будет! И куда уж хуже, вот Толя ушел не своей воле! А цыган кто навёл? Кто заставил Кристину им открыть? – Наталья даже не кричала, а рыдала с текстом. – Мне сказали, что женщина навела порчу, сильный сглаз, много денег надо, чтобы снять. Но узнать, кто навёл – это трудно. А вот и она, явилась – не запылилась, она и навела. Фирма – для прикрытия, неужели не ясно?

– Девушка, извините, женщина, сударыня! Как вас зовут? – старуха не могла подобрать нужную форму обращения к предполагаемой колдунье. – У нас большие неприятности, видите, что делается? Если вы в силах, то ради Бога…

– Я пришла с сообщением от Мизинцевых, – боюсь, что обвинения в потустронних связях придали моему голосу излишнюю торжественность, каюсь. – Они просили вам передать, что прощают, уезжают и настоятельно просят об одном. Не беспокоить, забыть о них навсегда. Тогда у вас всё будет хорошо.

(И в эту роль я вошла, ужас просто…)

– Конечно, разумеется, мы их знать не хотим, – горячо заверила бабушка. – Наташенька, дочечка, скажи сама, пообещай, и всё будет хорошо!

– Ей нельзя верить, ей нужно заплатить, – мрачно, но внятно отозвалась Наталья. – Мне сказали, что сглаз снимается только золотом, цепь возьмёте?

– Ни в коем случае, цепь опасный предмет, – вылетело у меня одновременно с соображением «ничего не брать, потом в краже обвинит, когда одумается». – Прикуется навеки, никто не снимет…

– Больше у нас ничего не осталось, только коронки золотые, – Наталья деловито указала на матушку.

– Что-нибудь совсем мелкое, любое украшение, совсем не обязательно золото, я вижу, что вы поняли, – вкрадчиво попросила я.

(Ну и терапию я проводила в полевых условиях, просто закачаешься!)

– Я знаю, серебряная моя брошечка, вот смотрите – бабочка Психея и две жемчужинки, – подсуетилась бабушка. – Старинная вещь, фамильная.

– Не жалко? – спросила я Наталью. – Если не от сердца…

– Забирайте, если надо, уже ничего не жалко, – шмыгнула носом Наталья. – Я обещаю, но и вы обещайте.

– Наташа, у тебя всё будет хорошо, – сказала я, рванула молнию и забросила ажурную штучку в сундук мертвеца, очень получилось веско. – Если ты будешь поступать с другими так, как хотела бы, чтобы поступали с тобой.

Магический сеанс в квартире № 71 привел меня самоё в полубессознательное состояние. Не помню, как удалось покинуть расколдованных женщин, всплывало лишь видение на пороге. Мы втроем теснились в коридоре, дверь была полуоткрыта, я вроде бы увещевала Кристину уважать бабушку и слушаться её, а Наталья смотрела испуганными глазами. Неужели ей было невдомек, что дурное воспитание Кристины ни для кого не тайна?

Обнаружила я себя почему-то в вагоне метро, хотя ранее собиралась пройтись домой пешком, сидела в угловом кресле, полосатая сума покоилась рядышком и «воздуха не озонировала», а я усиленно обмысливала собственное скандальное поведение в квартире № 71. Мало того, что лихо заначила мизинцевские миллионы, так ещё ворожеёй прикинулась, что дальше будет? Найду завтра Гончариков Бог даст, явлюсь им в белой простыне, сообщу, что приползла с кладбища и потребую заначку?

С другой стороны, я пыталась представить, что не поддалась бы соблазну, честно объяснила обезумевшей Наталье, что никаких потусторонних связей не имею, просто принесла деньги от Мизинцевых. Ну и что бы тогда было? Наталья бы точно не поверила – это раз, ей кто-то заморочил голову порчей и сглазом. Понятное дело, приятнее думать, что тебя заколдовали, чем видеть прямые последствия своего неприличного поведения.