Критский бык

Сам Валечка сослался на цейтнот и сообщил, что отпускает меня на дело одну и надеется на компетентность, но если нету, на то и суда нет. Далее компаньон туманно намекнул, что в конторе меня спрашивали, но он был так любезен, что собственноручно разобрался, ему следует сказать спасибо. Очень они были нудные, между прочим, сообщил Валентин. Я не решилась выяснять, кто или что показалось нудным, раз Валька сам не доложил. А зря.

В назначенный час я собралась и на метро поехала к Нине на Юго-запад, в район проспекта Вернадского. Пока ехала с пересадками, неторопливо размышляла о том, что местность всегда вносит некий оттенок в события. Вот например, Проспект Вернадского для меня имеет особый смысл, в отрочестве и юности я жила рядом, и, пока не отстроили «Калужскую», станция метро «Проспект Вернадского» была ближайшим подступом к дому. Оттуда до нас ходили автобусы, вот только номера не припоминались. Так что я собиралась посетить почти что родные места, овеянные воспоминаниями.

Может быть, Нина Уланская тоже жила здесь в те дальние годы, и мы могли видеть друг дружку где-нибудь у метро, не исключено, что сталкивались неоднократно, но не замечали. В мегаполисе несомненно кроется мистика, калейдоскоп мест и лиц, у каждого свои вешки. Удивительно, как иногда они сталкиваются и накладываются во времени и городском пространстве.

Совершенно машинально я вышла из подземного перехода к своей автобусной остановке (там все осталось по-прежнему, только прибавились киоски) и, повернувшись к знакомому маршруту спиной, двинулась к зданию школы, едва видному за деревьями – так наставлял меня Валентин.

Кстати, не исключено, что в этой школе учился светлой памяти Гарик Григорян, обзор местности позволял так думать. Но я не стала выяснять, а обогнула школьный двор по плавной дуге и оказалась в лабиринте одряхлевших пятиэтажек, бывших во времена моего детства беленькими новостройками, обещавшими новосёлам дивную жизнь, светлую и радостную, без лифта и паркета.

Валькины объяснения помогли не слишком, в номерах корпусов и строений я запуталась, пришлось наводить справки вручную, то бишь следовать с вопросами от одного аборигена к другому. Так я оказалась в полутёмном подъезде, почти аналогичном моему бывшему, и поднялась на четвёртый этаж, наш был финальный пятый. Ностальгические заходы нисколько не мешали, напротив, добавляли сил, поскольку до своей тарелки было далековато. Готовься, не готовься, а всё пойдет третьим путем, оглянуться не успеешь – вот это я знала твердо, как дважды два – четыре.

Нина Уланская открыла дверь сразу, словно ждала у порога. Сначала я увидела в дверном проёме затемнённый силуэт и отметила хорошо проработанный голос со свободными интонациями. По пути из крошечного коридора в близкую кухню я урывками оглядела хозяйку и сняла метафорическую шляпу. Женщина знала, каким образом подать новому человеку свою невыигрышную внешность, чтобы потом никто не ощущал неловкости.

Прежде, чем я смогла рассмотреть её лицо целиком, Нина успела занять меня разговором и дать освоиться с образом в комплексе, потом свободно демонстрировала, что Бог дал. Дал он ей много чего, другая бы не справилась, и я не вполне соображала, как это удалось Нине. Два разнородных умозаключения конкурировали в голове, пока я управлялась с чашкой кофе и произносила вслух ознакомительные фразы. «Бог задумал красавицу, чёрт толкнул под руку, и получилась уродина» – это было соображение № 1, весьма тривиальное. «Какой-то демон зла хотел посмеяться над женщиной, но остался в дураках» ь – заключение № 2 устроило меня чуть больше, но тоже лежало на поверхности.

Когда Нина обаятельно улыбнулась, я поняла, что личная внутренняя дискуссия закончена, пора приступать к делу. Внешность Нины действительно была незаурядна: подступы к лицу являли удивительно сохранившуюся брюнетку примерно моего возраста. Фигура, волосы, грация, мягкий голос – комплекс был подстать двадцатилетней красотке. Когда проходил шок от первого впечатления, замечалось, что изящный овал лица, идеальной формы брови и красивые карие глаза тоже имеют место. Но кто бы это заметил, когда сразу видел монументальный нос, достойный Сирано де Бержерака и вялые, бледные, слегка перекошенные губы под ним.

Уродство бросалось в глаза так явно, что реакция окружающих просто не могла быть нормальной, и я не знала, как Нина освоилась и смогла найти выход из положения, особенно в молодости, когда встречают по внешности. Однако она справилась, я сидела перед ней и соглашалась с окончательным впечатлением № 3: «Вот не повезло бедняге, однако, какое это имеет значение при таком обаянии, вот у кого поучиться!»

– Давайте сделаем так, если вы, Катя, не возражаете, – сказала Нина, а я не заметила, как наша деловая беседа переросла в дружественное общение. – Я сама расскажу о Косте, нарисую вольный портрет, чтобы вы имели примерное представление. Потом отвечу на вопросы, скорее всего, у вас есть что-то конкретное. Хорошо?