Кривые деревья

— Нам нужно поговорить, — вспомнила молодая писательница. Ополовинив фужер, она взяла еще одну раковину и выманила другую устрицу. У этой рожки были побольше. «Самец», — решила Стечкина и вилкой придвинула его к самочке. — Кстати, как полагается есть устриц?

— Вытаскиваете за рожки, подкидываете и ловите ртом, — рассеянно, думая уже о другом, отозвался Черказьянов. — А теперь прошу выслушать человека падшего и никчемного, вставшего все же на путь исправления и обретшего идеалы.

Взяв паузу, он обхватил себя руками за голову и выглядел очень импозантно. Любовь Яковлевна закурила двенадцатую за вечер папиросу.

— В детстве я был дурным ребенком, — начал Черказьянов, — нет, не то… В юности я не имел успеха у женщин… тоже не то!.. На службея не пользовался уважением… нет, не так, не так! — Скомкав салфетку, он швырнул ее на пол.

— Начните с сути, — помогла запутавшемуся молодая писательница. — «Будучи человеком до крайности слабохарактерным и испытывая постоянную нужду в деньгах, я связался с людьми преступными и низкими…»

— Да! Да! — Черказьянов благодарно схватил ее за руку. — Именно так! Теперь я смогу. Слушайте!.. Будучи человеком до крайности слабохарактерным и испытывая постоянную нужду в деньгах, я связался с людьми преступными и низкими. — Снизив голос до шепота, он тщательно осмотрелся по сторонам и только после этого продолжил: — Очевидные злодеи, они имеют целью покушение на высочайшее лицо, имя и род занятий которого, впрочем, мне не известны. Сие лицо решено застрелить. Парадокс в том, — Черказьянов презрительно расхохотался, — что эти люди — все ужасные мазилы и из обыкновенного ружья или пистолета просто не в состоянии попасть в цель. Знаете ли вы род занятий вашего мужа? — без всякого перехода обратился к Любови Яковлевне рассказчик.

— Игорь Игоревич… он ездил на завод, — выпуская третью устрицу, тоже самца, отвечала молодая дама. — Думаю, он состоял в должности инженера. — Самцы на тарелке начали отчаянный поединок за самочку, и Любовь Яковлевна желала успеха первому.

— Игорь Игоревич Стечкин, — с пиететом выговорил Черказьянов, — был величайшим изобретателем и оружейным конструктором. Он изобрел пулемет. Эта машина стреляет уже не отдельными пулями, а целыми очередями пуль. Из такой цель поразит любой профан и неумеха… Улавливаете?

— Что именно? — чуть вяло поинтересовалась молодая дама. Обилие съеденной пищи, выпитое вино и самый поздний час определенно располагали ее к сонливости.

— Как вы не поняли?! Злодеям для осуществления плана нужен пулемет, а раздобыть его и обучиться пользованию возможно только через Игоря Игоревича! Низкие люди заготовили к исполнению коварный план. По нему мне следовало соблазнить вас и затем шантажировать, добиваясь, чтобы вы уговорили мужа войти в сношение с преступной организацией… Соблазнить не удалось, — он развел руками, — тогда за вами установлена была слежка. Перовская и Гриневицкий вели открытое наблюдение, а Андрей Желябов, «квасник», следил за вами скрытно. Выяснилось, что вы ведете дневник, который решено было выкрасть… поверьте, это было несложно — подглядеть, куда вы его прячете, а потом ночью по водосточной трубе… — Черказьянов закашлялся, разлил остатки шампанского и выпил свою порцию. — Дневник был похищен, и — о, радость! — неосторожная фраза о том, как именно вы расправились бы со мною. Тут же разработан был другой план. Через своих агентов в полиции репортерам была запущена утка. Некто В. Г. Черказьянов будто бы найден убитым изощренным способом — заколот, застрелен и вдобавок — удавлен. В точности, как изволили вы нафантазировать! На тротуаре для убедительности даже место подыскали и не пожалели томатного соку. Вы ведь туда ходили — видели… Теперь Игоря Игоревича можно было брать тепленьким и подвергнуть длительному воздействию. Разумеется, с ним пробовали и по-хорошему. Гриневицкий совал ему кучи денег, Перовская предлагала тело — все без толку. Боевики проникали в дом, били Игоря Игоревича у него в кабинете — он оказал достойное сопротивление… В день, когда он повез вас на завод и собирался обо всем рассказать, было совершено похищение…

— Постойте! — Любовь Яковлевна выжала на устриц половинку лимона, проглотила их одну за другою и через силу запила подвыдохшимся вином. — Какая связь между дневником… моей фразой и похищением мужа?

— Самая прямая! — Черказьянов торопливо слил остатки из бутылок в фужер. — Преступники боялись огласки. Игорь Игоревич — сирота, родственников у него нет, друзей тоже. Кто мог поднять шум в случае его исчезновения?.. Только вы! А теперь — никто! Разве вам не намекнули в полиции сидеть тихо, не то под воздействием неопровержимой улики пойдете в Сибирь по этапу?!

Потянувшись, Любовь Яковлевна перехватила фужер с опивками и выплеснула все себе в рот.

— Выходит, полиция заодно со злодеями?

— Выходит, так.

— А что же на службе? Игорь Игоревич ведь более не является в присутствие.

— На завод отправлено подметное письмо. Мол, дескать, уехамши за границу отливать пули на тамошних медеплавильнях… Ждите…