Кризис

Затем я поговорил с заместителем главы миссии СССР Юлием Воронцовым, Добрынин еще не вернулся из Москвы. Чтобы начать работу с положительной ноты, я попросил его поблагодарить Брежнева за советское гостеприимство. В то же время я подчеркнул, что согласованные совместные «эгиды» для переговоров, которым Советы уделяли так много внимания, предполагали быстрое выполнение обещания Брежнева об освобождении израильских военнопленных. Затем я обратился к главной цели своего звонка, которая заключалась в том, чтобы проинформировать Воронцова о сообщениях относительно зарегистрированных случаев нарушений режима прекращения огня, притом что каждая сторона обвиняет другую. Я сказал, что лучшим средством было бы, чтобы Совет Безопасности поручил Вальдхайму призвать стороны незамедлительно соблюдать прекращение огня. Мы согласимся, если Совет Безопасности пожелает прислать наблюдателей ООН или вооруженные силы ООН. У Воронцова явно не было никаких указаний. Он ограничился непонятным бурчанием типа «ага» и «правильно», чтобы показать, что он понял. Когда я предложил Воронцову коммутатор в Белом доме для ускорения связи с Москвой, он отказался, заверив меня, что сможет дозвониться «в кратчайшие сроки». Другими словами, как я предполагал, Добрынин сослался на плохую связь в первый день войны и попросил предоставить наши объекты в качестве средства демонстрации отсутствия советско-арабского сговора.

Через пять минут Воронцов вновь позвонил по телефону. Очевидно, мое послание пересеклось с посланием из Москвы, которая к этому моменту явно встревожилась. Для меня была записка от Брежнева – процедура в высшей степени необычная, поскольку в прошлом генеральный секретарь неизменно направлял свои сообщения Никсону. Послание Брежнева было переведено и переслано из советского посольства за час. В нем он рассказал мне, что израильские войска продвигаются на юг вдоль западного берега Суэцкого канала. Эта новость пришла из «собственной достоверной информации» Москвы – другими словами, не из египетских источников, а, предположительно, от сверхзвуковых «МиГ-25» «Фоксбэт»[19], выполнявших разведывательные задания с египетских аэродромов. Брежнев назвал действия Израиля «неприемлемыми» и «грубым обманом», из чего можно было сделать вывод, что египтяне оказались в тяжелом положении. Он предложил провести заседание Совета Безопасности в полдень – менее чем за два часа, – чтобы подтвердить прекращение огня и отдать приказ отвести все силы к линии, которую они занимали, когда была принята резолюция о прекращении огня от 22 октября, или за двенадцать часов до выдвижения требования о вступлении в силу прекращения огня. (Умная советская уловка, это могло бы поставить израильтян далеко за те линии, с которых они, очевидно, начали атаковать, когда начались нынешние боевые действия.) Брежнев приложил советский проект резолюции Совета Безопасности, воплощающий его идеи.

Теперь мы оказались в серьезном затруднительном положении. Срочность обращения Брежнева наводила на мысль, что положение Третьей армии Египта было гораздо более серьезным, чем наша собственная разведка смогла это обнаружить или как нам сказали израильтяне. Если бы Соединенные Штаты ничего не предприняли, когда египетская армия уничтожалась уже после прекращения огня, согласованного в Москве государственным секретарем, за которым последовала его остановка в Израиле, основа для доверительных переговоров с умеренными арабскими государствами и даже Советским Союзом исчезла бы.

В 11:04 я срочно связался с Симхой Диницем. Он не знал, где находятся новые боевые порядки. Однако он смог сказать мне от имени премьер-министра «лично, конфиденциально и искренне, что ни одно из действий, предпринятых на египетском фронте, не было инициировано нами». При всей моей любви к Голде я подумал, что она навязывает мне наивное доверие своим определением «инициировано». Маловероятно, чтобы Третья армия Египта начала наступление после прекращения огня, которое спасло ее от разгрома, и чтобы она немедленно попросила всех в пределах досягаемости еще одного прекращения огня, постоянно стреляя по пассивным израильтянам, которые только защищались, наступая при этом.

Но сейчас не время для абстрактных дискуссий. Нам нужно было время, чтобы оценить наши возможности.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЛАВЫ СОВЕТСКОЙ МИССИИ

ВОРОНЦОВ – КИССИНДЖЕР

Вторник, 23 октября 1973 года

11:25 утра

К: Я только что разговаривал с президентом. Две вещи: 1) мы действительно хотели бы отсрочки, если это вообще возможно.

В: Ой-ой, это не значит, что израильтяне захватят еще 80 километров территории во время приостановки действия прекращения огня.

К: Нет, нет; я не верю – я не знаю, как быстро они двигаются…

В: Я тоже не знаю, но…

К: По крайней мере час.

В: Ну, Совет Безопасности никогда не собирается прямо как штык, но все же, может быть, просто чтобы заседание началось в 12:00, но потом наступит время для согласования резолюции и всего такого, и у Вас будет запас времени. Но откладывать встречу – не очень хорошо в глазах арабских стран.