Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Если пациент был истощен или казался голодным, Хан вынимал из кармана несколько купюр из тех денег, которые всегда носил с собой, и говорил, чтобы тот купил себе еды. «Ты должен есть, а то никогда не вылечишься», — говорил он. Давал он пациентам деньги и на лекарства, которые сам же выписывал. Деньги эти он брал из собственного жалования и дохода от частной клиники, которой руководил. Курс антибиотика, обеспечивающий спасение жизни, мог стоить около $25. Далеко не каждый житель Кенемы способен был быстро найти такую сумму, даже если она в буквальном смысле жизненно необходима.

Пока Хан осматривал больных в основных лечебных корпусах больницы, женщина по имени Мбалу Фонни совершала обход в «горячей» зоне изолятора лихорадки Ласса — белом домике, стоявшем рядом с контейнером-амбулаторией Хана. Мбалу Фонни, главная сестра отделения Ласса, была всемирно признанным специалистом по клиническому уходу за больными геморрагической лихорадкой Ласса в условиях больничного отделения с высоким уровнем биологической безопасности. В отделении она ходила в хлопчатобумажном хирургическом костюме, резиновых ботах, медицинской шапочке, двухслойных хирургических перчатках, защитных очках и респираторе с высокоэффективным воздушным фильтром, способным не пропустить вирусные частицы в легкие. Фонни была приземистой, пухленькой женщиной под 60 лет; эта очень тихая, чрезвычайно серьезная христианка почти никогда не смеялась и даже не улыбалась. Некогда она чуть не умерла от геморрагической лихорадки Ласса. Побывав из-за вируса на пороге смерти, Фонни считала, что должна теперь обладать определенной сопротивляемостью к нему, — но полного иммунитета к вирусу Ласса не бывает. Уже 25 лет она заведовала и изолятором Ласса, и родильным отделением, где появилось на свет очень много местной молодежи, и некоторым из них помогла родиться она сама. Чаще всего ее называли Тетушкой Мбалу или просто Тетушкой.

«Горячая» зона отделения Ласса представляла собой один-единственный узкий коридор, в котором были выгорожены девять отсеков, открывающихся в коридор с обеих сторон. В отсеках стояли койки с больными. «Горячая» зона могла принять 12 пациентов — в части отсеков стояли по две кровати, занимавшие их почти полностью. Имелась там и умывальная с проточной водой, где сестры могли смывать с перчаток кровь, фекалии или рвоту. В конце коридора размещалось резервное помещение, а также относительно изолированный уголок, находящийся вне поля зрения обитателей прочих кроватей в отделении.

Тем утром в отделении было лишь двое пациентов — оба с лихорадкой Ласса. Ими занимались две медсестры, одетые примерно так же, как и Тетушка. Как и Тетушка, все сестры в этом отделении переболели лихорадкой Ласса и, по общему мнению, обладали некоторой устойчивостью к вирусу.

Осмотрев обоих больных, Тетушка направилась к выходу из отделения, находившемуся в конце коридора. Она открыла дверь, вышла на свежий воздух и вошла в находившийся поблизости контейнер, где располагались раздевалка и вспомогательное помещение «горячей» зоны. Там она сняла хирургический костюм, под которым на ней было надето безупречно чистое, накрахмаленное белое сестринское одеяние. Надев маленькую шапочку, она покинула раздевалку, прошла за угол к главному входу в отделение, села в вестибюле за сестринский столик и стала ждать Хумарра Хана. Они каждое утро встречались в вестибюле отделения Ласса.

Закончив амбулаторный прием, Хан прошел в находившееся по соседству отделение Ласса, где его уже ждала Тетушка. Тем утром поступили важные новости. Накануне Всемирная организация здравоохранения объявила, что в Гвинее произошла вспышка не лихорадки Ласса, как полагал сначала Хан, а геморрагической лихорадки Эбола. Болезни имели сходство, но смертность при Эбола гораздо выше, и она значительно более заразна, чем лихорадка Ласса. И Хан рассказал Тетушке, что от Эболы уже погибло немало медицинских работников. Отделение Лассы было единственным медицинским учреждением с высокой степенью биоизоляции во всей Сьерра-Леоне. Его хорошо обученные сотрудники имели многолетний опыт ухода за истекающими кровью заразными больными. Тетушке Мбалу Фонни и ее медсестрам предстояло стать передовой линией обороны, если Эбола доберется до Сьерра-Леоне.

Тетушка всегда была немногословна. У нее был британский акцент, и она обычно говорила очень тихо, чуть ли не шепотом. Она внимательно слушала рассказ Хана об Эболе, не упуская ничего из описания болезни. Он был настроен мрачно. Дослушав до конца, она, вероятно, сказала что-то вроде: «Господь нас убережет. Господь отведет беду». Она могла также сказать: «Пути Господни неисповедимы». Это была одна из ее любимых фраз, означавшая, что Господь всемогущ и никто не может предугадать Его намерений, пока событие не свершится.