Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Не так давно Кенема была разорена в ходе гражданской войны, известной под названием «Война кровавых алмазов». Мародеры-солдаты, вооруженные автоматическим оружием, застрелили множество местных жителей, отрубали им руки и ноги мачете и заставляли работать на алмазных приисках под страхом смерти. Причиной войны были алмазы. Власть над алмазными приисками — это и есть власть над Сьерра-Леоне. Война закончилась и положение изменилось к лучшему, и Гбаки часто раздумывал о том, что жизнь в Кенеме не была легкой. И объяснить коллегам, приехавшим из других стран, чего стоит содержать семью в Кенеме, тоже было непросто. Он проехал по дороге, тянувшейся вдоль грунтовой взлетной полосы заброшенного аэродрома, уже много лет не принимавшего самолеты.

Свернув на дорожку, ведущую к кучке домов, построенных близ конца бывшей взлетно-посадочной полосы, он остановил мотоцикл возле выкрашенного в желтый цвет скромного, но безукоризненно чистого, оштукатуренного домика под новой жестяной крышей. Они с Зейнаб растили много детей. Их родные дети стали уже подростками и юношами, и еще с ними жили дети брата Майкла — помладше. Дети услышали звук мотоцикла Майкла и высыпали из дома. Он был любящим отцом. Как только мотоцикл остановился, дети кинулись обниматься.

— Как патруль? Как патруль? — спрашивали они.

— Слава богу, не так плохо, как могло бы, — сказал он и сурово добавил: — Не прикасайтесь ко мне.

Ребятишки попятились. Они не могли понять, почему вдруг отец решил сторониться их. А он сошел с мотоцикла и первым делом снял туфли и носки. Дети с изумлением смотрели на него. Майкл два дня ходил по зараженным районам, и на его обуви вполне могли попасть вирусные частицы. Он обулся в пластмассовые шлепанцы, которые специально на этот случай оставил за дверью. Частицы вируса Эбола могли попасть и на кожу ног. Шлепанцы должны были исключить контакт его кожи с любой поверхностью, к которой могли прикасаться дети. Обувшись, он напомнил детям, чтобы они не подходили к нему, и велел идти в дом.

Обувь и сумку он положил в специальное место, к которому никому не разрешалось прикасаться. Потом он подошел к уличному колодцу, набрал ведро воды и направился к стоявшей чуть поодаль от дома будке из тех же бетонных блоков. Это была прачечная. Он вошел туда.

Перед сном

27 мая

Прачечная во дворе дома Майкла Гбаки была оборудована камерой обеззараживания, этакой самодельной «серой зоной», предназначенной для того, чтобы не допустить вирус в семью. Там находилась пластмассовая ванна, сейчас полная воды, щетка, полотенца и пакет тампонов, пропитанных спиртом. Сейчас в это помещение было строго настрого запрещено входить кому бы то ни было, кроме него самого.

Там он сбросил шлепанцы, снял часы и положил их на сухое место. Отмерил дозу дезинфицирующего раствора и вылил в воду. Потом разделся донага, положил одежду в чан с дезинфицирующим раствором и стал тщательно тереть ее щеткой. Удостоверившись, что все предметы одежды полностью пропитались раствором, он оставил ее там на полчаса. Это должно было гарантированно убить все вирусные частицы. После этого он медленно облился водой из ведра, тщательно намылился, смыл мыло и вытерся чистым полотенцем. Часы и ремешок он вытер проспиртованным тампоном, чтобы простерилизовать, и надел на руку.

Затем, совершенно голый, если не считать часов, и предположительно очищенный от частиц вируса Эбола, Майкл Гбаки завернулся в полотенце, сунул ноги в пластиковые сандалии, пересек двор и вошел в дом. В спальне он облачился в чистое, и вышел в гостиную, где наконец-то обнял жену и детей.

Зейнаб приготовила на обед листья кассавы, рис и копченую рыбу со стручками бамии. Все, кроме Майкла, уже поели, и он наполнил тарелку и сел за стол. Всем было интересно, как же прошла его вылазка в район, где была отмечена Эбола. Он рассказал о том, как местные жители напали на них и чуть не сожгли их машины, как они обнаружили и упустили девять больных лихорадкой Эбола, и о том, что люди не верят в реальность Эболы.

Дети слушали как зачарованные. Зейнаб же не на шутку испугалась, особенно когда он сказал, что завтра вернется со своей группой в тот же район и будет искать других заболевших. К тому времени, когда Майкл ложился в постель, у него возникло стойкое ощущение, что ситуация уже полностью вышла из-под контроля.

НОВЫЙ ОРЛЕАН

В то же самое время

Пока Майкл Гбаки рассказывал в кругу семьи о своей поездке в «красную зону», Лина Мозес стояла в коридоре второго этажа Центра здравоохранения Тулейна, находящегося в центре Нового Орлеана и рассматривала биозащитное снаряжение и медицинские расходники на сумму в $60 000. Все это было разложено во множество картонных коробок, занимавших чуть ли не всю длину коридора. Она срочно возвращалась в Кенему. Дома она провела всего два дня.