Крокодил из страны Шарлотты

В момент, когда лошади выходят на финишную прямую, павильон за стенающей у сетки публикой может хоть в тартарары провалиться — никто и не обернется. Но на вопль Норвежца кое-кто из стоявших внизу, за сеткой, все-таки обернулся, скользнув по нему мутным, невменяемым взглядом. Среди них я вдруг заметила личность с характерным профилем и невольно подалась назад. Спрятавшись за Норвежца, я проводила этот профиль глазами, пока он не растворился в толпе.

Решилась я молниеносно. Уже на бегу поздравила Норвежца и припустила в ту сторону, где скрылся субъект со сломанным носом. Нагнала я его в тот момент, когда он прощался с каким-то тощим блондинчиком в очках. Блондинчик повернул к выходу, но я все-таки успела запомнить на всякий случай его внешность. Меченый же его собеседник, то бишь Петер Ольсен, свернул налево, к автостоянке.

Возможно, я бы и рискнула пойти за ним, к собственным глупостям мне не привыкать, но спасло то обстоятельство, что в последнем забеге участвовала Флоренс. Ну не могла я не посмотреть на нее!

Норвежец сиял, как начищенный ботинок, да что там — вполне мог бы затмить собой солнце! На всех, какие только знал, языках он выражал мне пламенную благодарность за Кивитока. Приглашал на виски, на ужин и еще Бог весть на что — я не очень хорошо его понимала, особенно когда он переходил на свой родной норвежский. Еще немного — и пал бы предо мною ниц.

— Чего вы хотите?! — вопил он с темпераментом отнюдь не скандинавским. — Все для вас сделаю! Все!

Из этого всего я бы с превеликим удовольствием предпочла двойной виски, кабы не проклятый кофр. Увы, не для меня теперь самые невинные забавы!

По динамику объявили, что из вифайфовых купонов с пятью попаданиями остался лишь один, и предложили его обладателю получить свои семьдесят тысяч выигрыша. Норвежец вернулся с кока-колой для меня и с кучей выигранных денег, к коей я отнеслась с живейшим интересом — никогда в жизни не доводилось видеть подобной суммы. В пересчете на злотые это же целых семьсот тысяч, а самая большая сумма, которую мне посчастливилось держать в руках, составляла двести десять тысяч — дело было на стройке, в день выплаты рабочему классу получки. Норвежцу я даже не завидовала, считала, что заслужил. Хороший парень, да и порядком продулся в этом сезоне...

В последнем забеге я сделала двойную ставку на Флоренс — исключительно из любви, никаких шансов у нее не имелось. Не годилась она для спринта в 1600 метров, ее коньком были длинные дистанции. Вдобавок участвовали рысаки с результатами 18с чем-то, 19, а у Флоренс 20, 4 секунды — наибольшее жизненное достижение. Но не сыграть я не могла. Норвежец тоже считал, что Флоренс не справится, и, хоть отчасти разделял мою к ней слабость, все-таки поставил на что-то другое.

Лошади, взяв старт, сделали круг, потом на прямой вырвался вперед Флюкс Гарбо, но тут его обошла Флоренс, да еще как обошла! Играючи, без малейшего усилия, тенью скользнула мимо соперника и вылетела на финиш, обогнав его на полтора, нет, на два корпуса!

Граф Петерсен победоносно вскинул руки и потряс поводьями...

Я безумствовала от восторга — пожалуй, даже больше, чем Норвежец после вифайфа. Флоренс побила свой рекорд, показала 18, 8 секунда! Солнышко мое ясное, цветочек моего сердца, победила в спринте!!!

Слегка придя в себя, я сообразила, что теперь придется стоять в очереди за положенными мне тридцатью восемью кронами. Ну что ж, ради Флоренс можно и постоять!

Норвежец пошел ловить такси, а я, пристроившись в хвосте, успев остыть от бескорыстного своего восторга, грустно сравнивала наши выигрыши. Мне бы тоже не помешала такая сумма, семьдесят кусков в валюте, чем плохо? Купила бы себе другую машину и на обратном пути прокатилась по всей Европе. Красота!

Погруженная в свои грезы, я непроизвольно глядела в сторону кассы, выдающей только по вифайфам, которой сейчас, после выплаты единственного выигрыша, полагалось быть закрытой. А между тем она была открыта. Меня это никак не насторожило, я стояла, смотрела и разнеженно вспоминала триумф несравненной Флоренс, как вдруг к этой самой кассе подошел какой-то человек.

Сначала я рассеянно подумала, что где-то его уже видела, потом припомнила где, и сердце у меня дрогнуло. Ведь это он прощался с Петером Ольсеном! Тощий блондинчик в очках подал что-то кассиру и сразу же получил деньги. Внешне все выглядело очень естественно, и, если бы я собственными глазами не убедилась, что единственный выигравший купон принадлежал Норвежцу, а сам выигрыш уже спокойненько почивает себе у него в кармане, меня бы эта картина абсолютно не смутила. Но тут разнеженность мою как рукой сняло, от удивления даже дух перехватило.

Такого подарка судьба мне еще не подкидывала! Сама собой разрешилась мучившая меня проблема! И благодаря чему — благодаря успеху незадачливого Кивитока! Если бы Норвежец не сподобился на пять попаданий, тогда платили бы за четыре и к этой кассе ломилась бы толпа. Воистину Провидение ко мне милосердно!