Крокозябры (сборник)

Срочно! Два скромных друга ищут двух скромных подружек.

Москва

Ищу тигрицу, Центр

Девушку! Южное Бутово

Встречи днем со стройной брюнеткой, Центр

– А-а-а, стройная брюнетка – это я! И центр – неплохо. Любовь по районам – это правильно, не тащиться ж через весь город.

Феля читала объявления с цинической издевкой, вымещая на них всю накопившуюся горечь, но где-то в глубине души надеялась на чудо. Батюшка ей все время толковал: «Верь в чудо». А, вот оно, чудо: «Служба поиска идеального партнера – с проверкой на совместимость».

Она так ни разу и не позвонила по объявлению. Зато пришло приглашение на собеседование с популярной радиостанции, она и не знала, что это мама постаралась, упросила одного важного пациента пристроить дочку. Феля пришла, ее отвели в студию и предложили попробовать себя в качестве соведущей программы о коррупции. Если пройдет тест, возьмут на месяц испытательного срока.

– Сейчас сюда придет ведущий программы и условный гость, наш сотрудник, в эфир будут звонить условные слушатели, а вы должны будете им отвечать. Все понятно? – спросила строгая девушка.

Каково же было удивление Фели, когда в студию вошел Миша. Он и сам остолбенел.

– Феля! Как я рад. – Она опустила глаза. – Прости меня, пожалуйста. Ну пожалуйста. Хочешь, я встану на колени? – И он опустился перед ней на колени. В это время в студию вошел условный гость, собственно, тот, кто должен был решить ее участь, один из руководителей станции, и тоже удивился.

– Мы старые друзья, вместе учились, – сказал Миша, поднимаясь. – И я перед ней очень виноват.

– Хватит тут это… му-му, – сказал условный гость, – садимся.

Он объяснил про микрофон, про стерильную тишину, Фелин голос понравился, и тут он посмотрел на Фелю сурово.

– Забыл предупредить, если мы вас возьмем, придется взять псевдоним. Невозможно выходить в эфир с именем Фелиция. Прямо Милиция какая-то. Нужно нормальное имя. Простое, человеческое. Маша, Даша, Глаша… Нет, Глашу не надо. У нас работают, например, Ксения, Майя, Марина, желательно не повторяться.

– Мне самой не нравится мое имя, – Феля ничуть не обиделась. – А что если я буду Юлей? Всю жизнь мечтала быть Джульеттой, а это даже не Юлия, а Юлечка. – И она тут же подумала про маму Ирочку: – ой, лучше ничего не переводить на русский.

Пробу Фелиция не прошла.

– Скажу вам прямо: вы, Юля, то есть Феля, неконтактны. Вам неинтересен собеседник, вы не вовлекаетесь в разговор, что вот вы ответили слушателю, спросившему, как быть со взятками гаишникам? «А у меня нет машины». У журналиста есть машина, понимаете, у него есть все, о чем его спросят, он знает обо всем, даже о том, о чем никогда не слышал. Понимаете, Юля? Журналист – это характер, а вы, по-моему, не журналист.

Они с Мишей спустились в кофейню, и Феля совсем не была расстроена. Даже наоборот, воодушевлена.

– Миш, сегодня я совершила открытие. Я – Юля, а не Феля. У меня просто было неправильное имя, но я не думала, что его можно поменять. Джулия. Похожа я на Джулию Робертс?

– И правда что-то есть. Только она большая, а ты маленькая – Джульетта. И рот у тебя не такой огромный…

– Но я такая же красотка, о’кей, – перебила Феля. – И знаешь, начальник твой прав: сами по себе люди мне неинтересны. Только если они меня любят. А меня никто не любит. Даже мама – и та разлюбила. Говорит, что я нарочно, назло не хочу ничего понимать в жизни, она от меня ждала другого, я и сама ждала… А сейчас вдруг стало легко.

– Ты страшно похорошела.

– Спасибо, мне редко говорят что-нибудь хорошее. А ты? Никогда бы не подумала, что ты будешь вести передачу о коррупции. Памятуя о родителях.

– Ха! Так с родителями я полностью разругался. А для передачи у меня материал всегда есть, с молоком матери впитал, можно сказать. Мне нравится на радио. Знаешь, запомнилось, как один из звонивших в эфир, наш ровесник, сказал: «Обидно уже даже не за державу, за наше поколение». Прав ведь – мы, кому за двадцать, непонятно кто, где и зачем. Я тут материал собирал по поколениям, с шестидесятников начиная, и подумал, что смыслом шестидесятых был гений, семидесятых – интеллект, или, как я вычитал слово, «знаточество», восьмидесятые – это ураган, в девяностые он разворотил все структуры, они распались на атомы, вот мы и есть атомы нулевых. Можно сказать, Вавилон, а можно сказать – до мышей… Но если мы мыши, то кусачие.

– Ты на мышь не похож. Знаешь, на кого? – Феля слушала вполуха, перебирая фильмы с Красоткой, и вертелась у нее на языке фамилия, которую она не могла вспомнить, чтоб сказать, кого ей напоминал Миша. – На артиста, который Александра Македонского играл. Фильм, правда, плохой, но артист хороший: Колин… Колин…

– Кстати, – вдруг хлопнул себя по лбу Миша, – ты же без работы!

– Разве это кстати? – Феля засмеялась.