Кроличья нора (СИ)

Когда Эска наконец развязал его, Марк с облегчением и одновременно смущением встал и прикрылся. Но Эска не смотрел на него: он отошел к столу, из чувства такта, или просто так совпало. Марк потянулся к своим вещам, но потом опомнился и спросил:

— Можно одеться?

— Да. На сегодня все. Приходи завтра.

— А… — Марк не знал, как сформулировать. — Я не успею зажить.

Губы Эски тронула еле заметная улыбка, отчего даже его глаза, казалось, посветлели.

— Я придумаю, что с тобой сделать и без плетки.

***

Самоуважения и остатков разума хватило ровно на пару часов. Сначала Марк еще делал перед самим собой вид, что просто смотрит телевизор. Но потом махнул рукой, стянул трусы и коснулся себя.

Эрекция, тщательно подавляемая, вернулась, словно по нажатию кнопки. Марк прикрыл глаза, провел рукой вверх и вниз. Стоило закрыть глаза — и он снова оказался в кабинете. Тело вспомнило прикосновение скрипящей кожи дивана и теплой руки на ягодицах. Воспоминания смешались в хаотичное нагромождение деталей: прохладный воздух, обжигающая боль от удара, тепло Эски, когда он подходил слишком близко, его голос, в котором иногда проскальзывали смешливые и будто флиртующие нотки. Изучающий взгляд, под которым Марк ощущал себя не просто голым — распахнутым, как книга с крупным шрифтом. Запах Эски, который Марк воспринимал обостренными чувствами как нечто очень притягательное.

Он не думал ни о чем конкретно, хватало деталей, каждая из которых подогревала и вела к пику наслаждения. Марк двигал рукой все быстрее, чувствуя приближение оргазма. А потом вытянулся на кровати, ловя ртом воздух.

Падение продолжается, подумал он. Кроличья нора оказалась еще глубже, чем ему представлялось. И что-то подсказывает, что до дна еще ой как далеко. Если оно вообще есть, это дно.

***

Эска сдержал слово: они нашли, чем заняться и без порки.

Одну из встреч Марк провел на коленях. Застеленный линолеумом пол был жестким и холодным, и к концу сессии Марка трясло от холода. А еще — от новых болезненных ощущений. Эска прошелся тонкой стегучей розгой по голым плечам и спине. Пару раз тонко свистящая ветка чуть не задела ухо. В первый раз Марк вздрогнул. Во второй — не шевельнулся.

Эска не показывал этого, но Марк был уверен, что тот доволен его выдержкой.

Перед Аквилой понемногу открывался странный мир, который благопристойным обывателям показался бы ужасным. Днем Марк засыпал на ходу. А иногда и буквально — за столом в редакции или присев на минуточку дома. Времени и сил не хватало ни на что, он никуда не ходил с коллегами и отклонял предложения Кассия заглянуть к ним с женой на ужин или выпить в баре.

Зато ближе к ночи Марк оживал и начинал отсчитывать часы, чувствуя приток бурлящей нервной энергии.

Постоянные посетители молчаливо приняли его в свой круг. Но по-прежнему игнорировали и Марка, и друг друга, не открывали рта, не обменивались ни единым словом. Однажды Марк столкнулся в магазине с женщиной, которую часто видел в клубе. Они пересеклись взглядами чуть дольше, чем положено незнакомцам, и разошлись. Что они могли бы сказать друг другу? Их молчание было более выразительным.

Марк уже подумывал, что ему придется присочинить некоторые факты или как-то обойти их в статье, но ему повезло.

Однажды (он ходил в клуб почти два месяца) он застал Эску в хорошем настроении. Марк так и не узнал, что послужило его причиной. Но Эска казался непривычно расслабленным и почти счастливым. Он уложил Марка на диван, но удары были слабыми по сравнению с обычными. Почти ласка в его исполнении. Марк перенес их легко, поймав себя на мысли, что это даже приятно.

— Ты ни разу не кончил, — вывел его из раздумий голос Эски.

— Что?

Марку показалось, что он ослышался.

— Не кончил. Не получил разрядку. Не испытал оргазм.

Марк научился различать интонации Эски. И почувствовал, что тот сегодня настроен благодушно. Поэтому рискнул спросить:

— Обычно все наоборот?

— Обычно люди умудряются кончить. Даже если бьешь со всей силы. Оргазм — непредсказуемая вещь.

Марк не успел ничего ответить. Теплые пальцы коснулись ягодиц, провели вдоль свежих следов от хлыста. Марк невольно дернулся, больше инстинктивно, чем от боли. И замер, почувствовав, как пальцы скользят ниже, вдоль копчика и останавливаются чуть выше анального отверстия, заставляя сжаться.

Марк попытался оглянуться, но не смог. Однако отчего-то был уверен, что Эска смотрит.

Накатила бешеная волна эмоций: стыд, неловкость, ощущение собственной беспомощности вкупе с желанием прикрыться, страх и на фоне этого — мощный прилив возбуждения. Марк заерзал смущенно, пытаясь свести ноги вместе. Но не смог: Эска, оказывается, стоял между его разведенных коленей, и Марк ощутил голой кожей шероховатую ткань брюк.

— Ты девственник? — и уточнил, поскольку Марк замешкался с ответом: — Анальный девственник.

Марк еле слышно выдохнул:

— Да.

И, к своему облегчению, почувствовал, что Эска убрал руки.