Кролик и другие новые истории

– Ты это, – неопределенно сказал он Соколову, – мне тут отойти надо. Мы, короче, не договорили. Ты посиди пока. Базар будет серьезный, Дохлый.

Галямов ушел, а Соколов вернулся в квартиру. Потоптался в прихожей, решил, что пора, уронил куртку с вешалки, но тут из комнаты на шум вышла жена Галямова. Она была в коротком халате, из-под которого торчали голые ноги – коротковатые, но такие ядреные, с округлыми коленками, что Соколов непроизвольно облизнулся.

– Этот-то ушел? – спросила жена Галямова, отслеживая взгляд Соколова и сильнее запахиваясь в халат.

– Сейчас будет, сказал ждать, – Соколов повесил куртку на место и вернулся на кухню.

Теперь Соколов сидел и пил на галямовской кухне, но уже не с хозяином, а с его женой. Пил – это громко сказано. В голове шумели вертолетные винты. В Соколова уже не лезло – он гонял вилкой по тарелке сморщенные соленые огурцы и старательно закрывал правый глаз – иначе все вокруг двоилось, и Соколов вываливался из вертолета. Жена Галямова цедила вино и рассказывала, какой Галямов сука.

– Ты в армии с ним был? – вдруг спросила она.

– Ага, – махнул головой Соколов, бросив гонять по тарелке огурец, и вцепился взглядом в ее гладкие и крепкие ляжки. – А теперь я в банке работаю.

– Странно, – сказала жена Галямова и, запрокинув голову, допила из бокала вино. Халат распахнулся, обнажив ключицы.

«Надо валить», сглотнул Соколов и сказал вслух:

– Я пойду покурю.

– Я с тобой, только не говори этому – убьет, – встала следом, опираясь на его руку, жена Галямова. И Соколов сразу поверил. Убьет. Обоих причем.

В знакомом уже коридоре Соколов с пьяной галантностью прикурил две сигареты и передал одну жене Галямова.

– А ты не такой, – сказала она, высматривая что-то в Соколове.

– Какой не такой? – спросил Соколов. От жены Галямова сильно пахло сладким кремом.

– Не такой, как эти… Дружки его.

Воодушевленный Соколов принялся что-то рассказывать, а сам бултыхался в ее влажных лошадиных глазах и в какой-то момент почувствовал, как она, согнувшись от смеха, повисла на его руке, а потом прильнула телом к Соколову. Член Соколова напрягся и уперся ей в живот.

– Ну ты и… – Жена Галямова не договорила и начала целовать Соколова мокрыми губами. Соколов отвечал, как мог.

Потом Соколов помнил, что он пытается удержаться, вцепившись в округлые бедра под скользкой тканью халата, и не сильно качаться в стороны, вдавливая и взбивая ритмичными движениями согнутое и прижатое к коробкам тело, а внизу под ним – мелькающие белесые ягодицы и разметавшиеся крашенные блондинистые кудряшки, да перемигиваются красные катафоты упавшего велосипеда.

Следом наступила слабость в ногах, такая, что Соколов чуть не упал, но устоял, шагнул внутрь квартиры и вышагнул сразу, не попадая руками в рукава пальто на ходу.

Его все-таки скрутило у подъезда, только вот у какого – галямовского или уже своего, и он проблевался неусвоенной водкой с солеными огурцами.

***

Следующие дни тянулись по-настоящему страшно. Соколов чувствовал себя загнанным. Дома он боялся, что о его измене узнает жена по каким-то особым нюхательно-пятно-бытовым признакам. Поэтому Соколов был с женой чрезмерно обходителен, в том смысле, что обходил ее стороной. Сделать это в двухкомнатной квартире было не просто, но Соколов преуспевал. Зато вечером в супружеской кровати себя не закрепощал. И вообще, после галямовского «инцидента» стал испытывать лютый сексуальный голод.

На улице Соколов боялся неожиданного появления Галямова. Как там будет, если Галямов узнает о случайном перепихоне на коридорных коробках? Соколов даже изменил маршрут с работы домой и старался не выходить из дома вечером. В выходные только проскочил в дешевую парикмахерскую, куда даже своего Толика раньше водить стеснялся, где неожиданно для себя попросил подстричь его коротко. Одышливая, пахнущая куревом мастер слишком буквально поняла Соколова и одарила спортивно-молодежной классикой середины 90-х.

Галямов не появлялся, зато позвонила жена Галямова и попросила зайти, но не сегодня, а завтра, и непременно в пять, а не после работы. Соколова терзали противоречивые чувства – с одной стороны, сильнейшее возбуждение, с другой стороны, вновь поднявший свою голову страх. К тому же Соколов не умел отказывать женщинам. У него не было такого опыта, и появиться ему было неоткуда – Соколов был не избалован женским вниманием. Поэтому недвусмысленные намеки со стороны галямовской жены были вдвойне приятны, или даже втройне. Можно не убивать Галямова, а мстить ему с его женой, пронеслась такая мысль в голове Соколова, пока он топал к галямовскому дому, уйдя пораньше с работы, за что, конечно, ему влетит от начальства.