Кролиководство

В сопровождении спешащего за ней Джеффри Банни идет в ванную комнату, но останавливается на пороге. Обхватив одной рукой открытую дверь, другой хватается за наличник, как будто для того, чтобы преградить себе вход или выход. Ее мысли и пристальный взгляд сфокусированы на ванне. Прямоугольной формы, без ножек, современной, но с арматурой начала двадцатого века. Белые фарфоровые вентили с колпачками в латунном обрамлении, на которых синей делфтской глазурью выведено Hot и Cold. Кран тоже из чистой латуни. Все это латунное великолепие Банни приобрела, когда задумала внести изменения в ванную комнату, поставив туда отдельно стоящую раковину и ванну на львиных лапах. Вскоре после приобретения вентилей и крана на складе, торговавшем всякой всячиной по явно завышенным ценам, ее внимание с ванной комнаты переключилось на что-то другое. На что — неважно. Важно в данном случае то, что она никогда не отличалась упорством, будь то масляная живопись, шитье, фортепиано, гитара, магистратура по прикладной лингвистике, стрельба из лука, химия, реставрация мебели, или когда она в пятнадцатилетнем возрасте пошла работать волонтером в Симмзовский дом для умственно отсталых детей и ее альтруизм не протянул и часа, так как она обнаружила, что эти умственно отсталые дети вовсе не какие-то там дети с необычными умственными способностями, по какой-то причине изъясняющиеся простыми предложениями, а хватающие ее за груди подростки с лишним весом. В общем, Банни бросала все, за что бы ни бралась.

За исключением писательства, художественной литературы. В этом она проявляла упорство.

Ей надо было остановиться на стрельбе из лука.

Все, чего ей хотелось, это чтобы ее принимали всерьез. Неужели это так много?

Как можно ожидать серьезного к себе отношения, если, как заметил один проницательный критик, обложка твоей книги похожа на средство женской гигиены? Обложка, дизайн которой, как объяснил Банни ее редактор, задуман таким образом, чтобы привлечь внимание самого широкого читателя.

Самый широкий читатель — он же и самый невзыскательный.

«Как вы можете рассчитывать на серьезное к себе отношение, если у вас детское имя?»

Если не считать фарфоровых вентилей и латунного крана, сама по себе ванна ничего особенного собой не представляет, разве что она глубже ванн среднего размера, благодаря чему располагает к долгим, с пузырьками, расслабляющим водным процедурам.

Суицидальное мышление

Разве она могла бы так поступить с Альби? Сложно, если вообще возможно понять, когда ты сам в это не погружен, что она не стала бы так с ним поступать. Альби не занят, даже в яркой эпизодической роли, в этом фильме, в этом видео, которое прокручивается в ее голове. Боль, лазерным лучом сфокусированная на себе самой, эгоистична и не позволяет ни о чем думать, кроме как о том, чтобы она ослабла. Даже такая обычная и понятная боль, как зубная, вызванная дырой в зубе, ставшей достаточно глубокой, чтобы обнажились нервные окончания, дырищей, из-за которой кажется, будто в глаз тебе воткнули нож для колки льда, сужает твой мир до размеров непроницаемого пузыря мучительного страдания. Зуб болит, болит, и кроме этой боли ничего не существует. Все твои мысли о том, чтобы она поскорее прошла.

Банни рисует себе следующую картину: наполненная теплой водой ванна; пачка сигарет и пепельница на одном бортике, винный бокал, наполненный не вином, а водкой, — на другом. Она курит и неторопливо пьет водку. Это значит: не маленькими глоточками и не отхлебывая большими глотками, как пьют для того, чтобы скрасить особенно плохой день или успокоить нервы и унять трясущиеся руки. Ее руки трястись не будут, и день этот на самом деле будет намного лучше предыдущих. Закурит сигарету, прислонится к спинке ванны и представит себе день, клонящийся к вечеру, где-то в конце августа. Представит себе, как плывет по озеру на надувном круге, щурясь на предвечернем солнце, а тени крадутся и свет пробивается сквозь густую тьму елей. Когда вода в ванной немного остынет, Банни вытянет левую ногу и повернет пальцами ступни, достаточно цепкими для выполнения данной задачи, вентиль горячей воды.

Происходило ли с нею когда-нибудь такое, Банни не знает. Был ли в действительности такой день в конце лета, когда она плыла на надувном круге по окруженному елями озеру и щурилась на солнце? Впрочем, не важно. В это последнее число декабря нет ни предвечерних часов конца лета, ни надувного круга, ни озера. И тем не менее в мыслях о самоубийстве она и щурится на солнце, и видит свет, пробивающийся сквозь тьму.