Кроманьонец

Порезвившись с братьями у стойбища, вместе с ними убежала в овраг. Наверное, волки решили наведаться в логово. Бегали они не долго. Как только охотники сняли шкуру и приступили к разделке туши, волчата уже кружили рядом, рассчитывая на подачки.

До вечера еще далеко, вспомнил, что есть у меня незаконченное дело. Пошел в землянку лепить крышки, чтобы, наконец, закупорить барсучий жир.

* * *

Вылепив крышечки, я не стал сушить их. Накрыл сверху горшочки и немного придавил, чтобы твердое горлышко вошло в мягкую глину. Выкопал небольшую ямку у стены и поставил закрытые емкости с барсучьим жиром туда.

Еще перед путешествием к чужакам все части лука я сделал. Не спешил склеивать, подравнивал и полировал. Еще побаивался, что где-нибудь может пойти трещинка, если дерево плохо просохло.

Растопив клей, приклеил к рукояти плечи и, обмотав веревкой, промазал клеем и сверху. Вставив в плетеную стену палочки, положил на них лук и отправился к соплеменникам на праздник живота.

Увидел все племя вместе. Они сидели у большего костра и жарили кусочки оленьей печени и сердца, кое-кто предпочел рыбу. Неподалеку стоял короб, наполненный свежим мясом и корзина с кусочками рыбы. За спинами соплеменников горели еще пять или шесть костров. Такой способ создать микроклимат, раньше, по крайней мере, при мне, не использовался.

Я сел с Таша и с удовольствием присоединился к готовке. Для себя выбрал первым блюдом печень.

Разговор завел Той.

— Сегодня не приплыли…

По интонации не поймешь, то ли он констатирует, то ли сокрушается по этому поводу.

Тут, сразу же тему вожака развил Лим:

— Хорошо, что не приплыли, нас мало…

Кто-то закивал, а кто-то повторил:

— Хорошо…

— Завтра могут приплыть, — не унимался Той.

— Дожди пошли, не приплывут, — возразил Толо.

— А если приплывут и побьют?

Вот уж не ожидал я услышать такой вопрос от вождя. Чувствую, пора вмешаться. Народ как-то загрустил, плечи женщин поникли, а дети стали жаться поближе к матерям.

Встаю и громко, протягивая слова, будто в трансе, вещаю:

— Духи услышали тебя храбрый Той!

Тут можно было бы и закончить. «К нам едет ревизор» — финал той сцены, если сравнивать с атмосферой, воцарившейся у костра, жалок. Переборщил ли я с драматическими нотками? Возможно. Торжественно продолжаю: — Они сказали мне, как вы, мужчины племени Рыб сможете победить много плохих людей!

— Показывай! — заревел Той.

Закрыв лицо руками, я упал на колени и содрогался в беззвучном приступе смеха. Хорошо, что соплеменники сочли такое поведение нормальным. Наверное, Ахой и не такое вытворял, пытаясь им заморочить головы.

Успокоившись, как ни в чем не бывало, встаю и требую:

— Принесите пустую корзину и копье с камнем на конце.

Специально уточнил, что наконечник должен быть кремневый.

Тина быстрой тенью метнулась к чуму белок и принесла. Прошу освободить место на бревне. Встают и отходят за него Толо Тиса и Тиба. Переворачиваю корзину на бок, оставляю на земле. Беру олений окорок и устраиваю его на бревне. Вручаю Тою копье.

— Ударь сюда! — показываю на мясо.

Той бьет и пробивает окорок, оставляя глубокую вмятину в бревне под ним. Положив оленину назад в короб, снова командую:

— А теперь ударь в корзину!

Он бьет и тут же под смех соплеменников пытается стряхнуть ее с наконечника. Удар раздвинул прутья, но наконечник вошел не глубоко. Помогаю снять корзину с копья и всем демонстрирую результат.

— Духи сказали, что женщины сплетут воинам щиты! — руками показываю, что «щиты» должны быть прямоугольными. — Между ними они положат шкуру и тут, и тут, и тут, — указываю, будто на края, где нужно скрепить половинки будущего щита, — они свяжут веревками, а здесь, — пытаюсь обозначить центр, где можно сплести ручку или сделать ее веревочной, мужчины будут держать его.

Что не смог объяснить, соплеменники, видевшие все, сами и додумали. Конечно, завтра придется еще показывать, но сегодня они снова повеселели и, похватав, брошенные «вертела» с энтузиазмом суют их в огонь и улыбаются.

* * *

В тумане меж деревьев двигался дым, неясные зыбкие тени плясали от языков пламени. Чуть слышно поскрипывали сосны и сочно, свежо падали на землю редкие капли.

Обильный ужин подошел к концу, и я почувствовал, что племя вот-вот разойдется по чумам. А как хорошо сидим! Не знаю, что на меня нашло, но я поднялся с бревна и затянул во весь голос, а у Лоло он был сильным и звонким, «Подмосковные вечера». В тексте заменил всего два слова: сад на лес и лето на осень.

Первой опомнилась Лило.

— Лоло, а что такое «подмосковные вечера»?

Я, воздев руки к небу, отвечаю:

— Духи сказали, что все там зовется Москвой! А мы пируем вечером под ней…

Сказанное на соплеменников произвело еще большее впечатление, чем песня. Были попытки со стороны особо одаренных повторить, то, что они смогли запомнить, но эти потуги тут же заглушал громкий смех большинства. Снова и снова, кто-то затягивал невпопад один из куплетов и снова был слышен смех.