Кроме политики

26 октября 1902 года po Chrystusie (по европейскому стилю 8-го ноября)[12], представитель Охранного Фаддей Павлович повелел Вострину по мере возможности выучиться обращению с персональной Э. В. М. Первоначально строгое указание было только одно: машину нельзя называть чуждым словом compteur. Далее сыщик получил наказ об экономии машинного времени, а также времени пребывания в сети. Помимо того, рядом с Э. В. М. запрещается курить. С последним пунктом неудобства не предвиделись. Барин в свои 32 года никогда не курил, а вечно необрезанную сигару держал при себе для солидности.

Полнедели тому назад барыня играла на пианино «сыскную» мелодию господина Дашкевича, что весьма кстати настроило сыщика на позитивный лад. Востринов халат заблаговременно облегал плечи. Яков распахнул дверь из гостиной в кабинет, открыв барину вид на электромашину внушительного облика, что стояла на столе (у южного окна, то есть с видом на 6-ю Тверскую-Ямскую) напротив шкафа. Клавиатура от ундервуда, экран от синематографа, перфоленты от табулятора, — каждая деталь занимала своё место. Не хватало одного лишь процессора, чья роль предназначена Якубу Возняку, камердинеру. В обычных Э. В. М. его функцию выполнял дворецкий, но ведь и память в тех же машинах построена на магнитной проволоке. Около экрана на кронштейне висела пара песочных часов для известного ограничения. Германцы идут в ногу со временем, заменили на механические.

Сыщицкий кузен (по совместительству полицейский чин) интересовался уголовными сочинениями из XXI века о событиях в Российской империи. Не все из них допускались к печати, но и не все после отборки достигали барских очей. Особенно Якуба впечатлила книга господина Свечина «Варшавские тайны» на тему взаимоотношений москаля с польским народом. Герой Свечина ненавидел поляков по той простой причине, что они убили его отца. По правде говоря, Якуб не встречал ничего более жизненного.

Барин перевёл монолог на близкую к тому тему.

— Припоминаю фамилию автора уголовных историй, который сделал сыщика коренным москвичом и снабдил слугой-японцем. Фаддею Павловичу по нраву технические умения главного героя, но с действительностью сюжет согласуется не всегда. Только представь, сыщик с ветерком колесит по Москве на мотоцикле и держит дома рефрижератор, но ни слова о пажинговой связи и телевещании. Сам же сочинитель презирает Государя Императора и не доверяет нашим новостям. Не оттого ли он умолчал об аналоге газет?

— В любом случае, барин, версия не объясняет отсутствие пажоров.

Господский взгляд окинул ныне ещё немой экран. Ладонь облегала рычаг, который безвозвратно запустит все процессы. От представителя Охранного и от сыщицкого кузена исходил серьёзный приказ. Василий Леонтьевич докажет, что он не зря ел свой хлеб.

Прежде сжатые пальцы соскользнули с рычага.

— Перед практикой не изучить ли нам теорию. Яков, ты общался по Сети с будущим поколением. Если я что не знаю, просвети. Только признайся, ты часом беседовал не с гетманом Дудой? Или с австрияками?

— Никак нет-с, я говорил всего лишь с простым людом из сородичей и русских.

Барин ответил взглядом, полным недоверия.

— Остаётся надеяться, что ты не напрасно съездил в Петербург. Между столицами связи по сети нет, раз отсутствует телефонная линия. Да и в пределах города работает большей частью то, что потомки зовут локальными сетями.

— Мой однофамилец высказал мысль, что не стоит доверять той машине, которую нельзя выкинуть в окно.

Востриновы тёмно-русые усы едва заметно опустились.

— Я с ним незнаком, Яша. Расскажешь в другой раз.

Бледная рука снова легла на рычаг. Нервное ожидание и трату электроэнергии разделяло одно движение.

— Экран чист, но правда ли, что некоторым эстетам недостаточно текстового энтерфаса? По слухам, они накладывают на текст картонные «окна» с яркими картинками. Небесная Земля вносит свой вклад.

— В вычислительных машинах Будущего мы увидели бы некий Linux. Знаю, что он глупый и робко прячет тело жирное в утёсах.

— Очевидно, ты читаешь революционную литературу? — взмахнул сигарой барин. — Познакомили бы тебя с нагайкой, да жалко.

Ради гражданской сознательности Якубу стоило рискнуть.

— Потомки ссылались на богемского писателя Гашека из наступившего века. Я встречал утверждение, что в России двадцать первого века свобода осталась только в энтернеце. По крайней мере, в идеале. В последнее время повеяли трудности.

— Хотел бы я понять, как оное выглядит, — с очевидным сомнением проговорил Василий Леонтьевич. — Интересно, как полагает ваш любимый Гашек?

— По мнению пана Гашека, больше всего свободы у человека в сумасшедшем доме.

— Необычное суждение. Рассуждая логически, получим, что интернет и есть сумасшедший дом? Эти слова означают одно и то же? Синонимы? Спасибо, я не знал. Век живи — век учись.

— Разрешите ещё одно наблюдение. Потомки при помощи более совершенных Э. В. М. играют в машинные игры из разряда «Сивилизасьон» и «Аж оф ампир», где игрок примеряет на себя роль главы государства…