Кроме шуток

Чарли не знала, как будет “расист” на жестовом языке, но Алиша произнесла английское слово губами с таким напором, что ошибиться было невозможно. Остин застыл на месте, и Чарли видела, что он хотел возразить, но опустил руки. Алиша поравнялась с остальной группой, помахав Чарли, чтобы та последовала за ней. Чарли сначала поколебалась, но, когда догнала Алишу, та притворилась, что ничего не заметила.

Чарли пыталась вникнуть в разговор между Алишей и одним из Потерянных мальчишек, но не могла сосредоточиться. Она знала, что это нереально, но ей так хотелось, чтобы Ривер-Вэлли отличалась от остального мира. Здесь почти все относились к ней дружелюбно, и она думала, что это преимущество школы, где учатся изгои. Но узнав, что в обществе глухих тоже существуют сегрегация и расизм, она поняла, что оно устроено так же непросто, как и весь остальной мир.

Она оглянулась через плечо в поисках Остина, но его там уже не было – в какой‐то момент он обошел их и догнал Кэйлу. Они с ней вели быстрый и эмоциональный разговор, и Чарли сомневалась, что поняла бы его, даже если бы шла рядом. В пиццерии Чарли оказалась на противоположном конце стола от них обоих, рядом с Динь-Динь, которая хотела говорить исключительно о бродвейских мюзиклах, которых Чарли никогда не видела. Подошедший официант с раздраженным видом бросил на середину стола ворох меню, а поверх них стопку салфеток, предоставив гостям заботиться о себе самим.

К тому времени, когда принесли пиццу, Динь-Динь оставила попытки завязать с ней разговор, и Чарли довольствовалась тем, что смотрела в окно. Были сумерки, и народу на улице уже стало меньше. Вдруг за окном появилась Габриэлла, которая с неприятной ухмылкой уставилась прямо на Чарли и показала на нее пальцем.

Я? – сказала та.

Габриэлла кивнула, назвала имя Остина и выжидающе приподняла брови. Чарли помахала через стол, чтобы привлечь его внимание – просить кого‐нибудь постучать друга по плечу или подать ему знак было обычной практикой в мире, где окликать по имени бесполезно, – но пожалела об этом, как только он поднял глаза. Чарли было досадно, что ее руки выбрали такой неподходящий момент, чтобы помимо ее воли извлечь эту культурную норму из мышечной памяти; помогать Габриэлле она совершенно не хотела. К тому же теперь все уставились на нее.

Твоя девушка… твоя бывшая, она хочет тебя…

Несколько человек захихикали, но на лице Остина появилась растерянность.

Я имею в виду, она на улице. Стоит у окна.

Остин побледнел, встал и подошел к той части стола, где сидела Чарли. Увидев его, Габриэлла помахала рукой, и он неохотно кивнул в знак приветствия. Потом она притянула к себе мускулистого светловолосого парня – он выглядел слишком взрослым, чтобы быть учеником Ривер-Вэлли, – и засунула свой язык ему в рот. Остин покраснел и сбежал в туалет.

Кое у кого день не задался, – сказала Алиша.

И хотя Остин получил по заслугам, Чарли почувствовала облегчение, что он не услышит, как его одноклассники разражаются смехом.

Кэйла понимала, что Остин сделал это инстинктивно, что он не специально повел себя как мудак. Но какая разница‐то? Обиделась она тоже инстинктивно.

Так же вышло и с жестом. В смешанной компании Кэйла обычно старалась выбирать более безликие, стандартные версии жестов, чтобы до нее не докапывались оскорбленные белые – не для того, чтобы ублажить их или что‐то в этом роде, а просто потому, что не хотелось с ними связываться. По крайней мере в этой части Огайо. Когда ее семья жила в Техасе, было попроще. Там больше народу говорило на афроамериканском ЖЯ, а значит, на чернокожих не смотрели с таким ужасом и возмущением, когда они вставляли в речь собственные слова.

Но в этом‐то и состояла проблема Севера в целом – расизм никуда не делся, люди просто щеголяли показной толерантностью, потому что, видите ли, жили по “правильную” сторону какой‐то невидимой черты.

Как бы то ни было, на этот раз Кэйла решила быть с Остином помягче. Она могла бы устроить ему веселую жизнь, если бы захотела. Она могла бы пойти поговорить с Сайбек или даже с директором Уотерс – она знала, что для них это не шутки. Но Остин уже был сурово наказан: он выставил себя дураком перед Чарли, которая посмотрела на него так, словно у нее все сердечки в глазах потухли.

Впрочем, это не означало, что Кэйла не собиралась использовать авторитет Остина в своих целях, а он согласился, потому что чувствовал себя виноватым. Так что она сняла для Тиктока видео, где дает ему пощечину. Выглядело это так: Кэйла говорит “курица”, Остин ее поправляет; Кэйла залепляет ему пощечину, Остин драматически разворачивается и падает на пол, а потом в кадре оказывается его увеличенное лицо и подпись “ААЖЯ отправляет в нокаут”. Остин ненадолго приходит в себя, чтобы нетвердыми жестами сказать: Уважайте ААЖЯ, и опять отключается.

Это было не лучшее ее видео, но вполне себе неплохое. И оно уже набрало четыре тысячи просмотров.