Кронштадтский тупик (СИ)

- Хмм... Меня точно озадачила. А теперь моя очередь спрашивать, а твоя - отвечать... В общем, у меня сложилось впечатление, что Карелина не только гонорар свой отрабатывает, но и мстит Уланову за игнор. Нет ничего страшнее мести отвергнутой женщины. Вспомнить только Миледи...

- Ясно, Фима. А теперь спрашивай.

- Что у тебя случилось? Почему ты о ней расспрашивала? Да еще такая раздерганная?

- Карелина мне звонила, - вздохнула Наташа. - И поведала, будто только что они с Улановым "вспоминали прошлое", как она выразилась. И что на четвертом курсе она родила от него ребенка. А он об этом не знал и не интересовался.

- Вот... - Коган крепко выбранился. - Извини, Наташа, - спохватился он. - Ну, я разберусь, что за хрень. А ты не бери в голову. И Белке не говори, а то она под потолок подскочит.

- Ей некогда прыгать... У нас тут тоже сложное дело. Извини, Фима, что разбудила. Я просто... Карелина меня врасплох застала, в нокдаун отправила своим звонком, вот я и затупила. Спокойной ночи!

- "Больной, проснитесь! Пора принимать снотворное", - схохмил Коган и шумно зевнул. - Пардон. Да ладно, Ната. Я же понимаю: в жизни всяко бывает...

***

Белла посматривала на часы и удивлялась. Небывалое дело! Обычно Наталья, захваченная новым расследованием, вскакивала ни свет, ни заря, а сейчас уже восемь часов. Но Навицкая все еще спит сном младенца. Белла уже трижды заглядывала в ее комнату. Наташа раскинулась на кровати, почти сбросив одеяло на пол; подушка давно сползла. В комнате сильно пахнет табаком, несмотря на открытую настежь форточку. В пепельнице крючились пять окурков, которых вечером не было. "О-ля-ля, - подумала Белла, - что случилось ночью, что я проспала? Вроде я сквозь сон слышала, как в Наткиной комнате Рома Зверь из ее телефона орал про дядю Степу на конфете..."

За окном опять намело снега. Дворник звучно чиркал совковой лопатой, расчищая дорожки от парадных. Столбик термометра показывал минус четырнадцать. С сожалением взглянув на симпатичную зимнюю курточку из Пассажа (рукава три четверти и длинные изящные перчатки), Белла достала из стенного шкафа длинную дубленку и сапоги. В суд не пойдешь в свитере и джинсах, нужен костюм, а значит, надо выбрать верхнюю одежду потеплее.

Когда по квартире поплыли соблазнительные ароматы омлета с салями и пармезаном и свежезаваренного кофе, стукнула дверь, и в кухню вошла Наташа. Волосы торчали вихрами во все стороны, взгляд был еще сонным, размытым.

- Уходишь на слушание? - она зевнула, отвернувшись.

- Да, - Белла посмотрела на часы, - а с тобой все нормально?

- А что? - Наташа пригладила короткие волосы пятерней и потыкала пальцами в кнопки кофеварки.

- Разоспалась ты нереально. Я-то думала, ты раньше меня вскочишь. Уже обеспокоилась: не заболела ли ты.

- Пойду хоть глаза промою. Да ночью телефон разбудил, какой-то идиот начал приставать. Ну, ты знаешь: из тех, что, знакомясь в соцсетях, рассылают в личку фото своих причиндалов. Я его послала и трубку выключила, но сон все равно перебился, долго не могла заснуть.

Времени, чтобы детально расспросить Наташу, уже не оставалось. Спеша на улицу Карла Маркса у Обводного канала, где находился городской суд Кронштадта, Белла подумала: "Из-за какого-то идиота, пристающего к женщинам по телефону со всякой пошлятиной, Наташка полночи не спала и курила в форточку? Ладно. Если она не хочет это обсуждать, ее никак не заставишь. Захочет - сама поделится".

У здания суда, хотя было еще рано, уже стояли двое. Василиса Степанова в мешковатой короткой дубленке и широких зимних джинсах, и Алеша Строков в пальто поверх строгого серого костюма, с кейсом под мышкой.

До Беллы донесся обрывок их разговора.

- Первое дело, да? - спросила Василиса, глядя на бледного от волнения юного юриста и плотнее натянула на голову ушанку. - Смотрю, вы весь извелись уже.

- Такое серьезное - впервые, - признался Алеша, - раньше так, по мелочи было, я всего полгода практикую...

- Ясно, - кивнула Василиса. - Ничего, опыт приходит со временем. В следующий раз уже не будете так нервничать.

Белла остановилась, озадаченная вопросом, имеет ли она право заставлять Василису вытаскивать на свет ту историю? Видно, что девушка изо всех сил старается стереть из памяти те ужасные три дня, а сейчас ей придется не только вернуться к худшим воспоминаниям в своей жизни, но и рассказывать о них перед залом. Но если промолчать, отца Василисы будут судить за предумышленное убийство, а не за причинение смерти по неосторожности и вряд ли удастся доказать отсутствие злого умысла и состояние аффекта. Трудный выбор. Фима говорил, с этим хоть раз за годы практики сталкивается любой адвокат...

Василиса заметила ее первой и подошла к ней, громко хрустя по снегу тяжелыми зимними ботинками.