Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

Большевики совершенно не скрывали своих намерений и планов в отношении УС. Основную деятельность по защите УС развернула военная комиссия ПСР. Если Союз защиты УС проводил открытые публичные мероприятия, на которых принимались гневные резолюции против арестов депутатов УС и планов большевиков по разгону собрания, то Военная комиссия вела подготовку к его защите. Она смогла развернуть энергичную деятельность, установить тесные связи с Преображенским и Семеновским полками и броневым дивизионом. Был организован приезд с фронта около 600 офицеров и солдат, преданных партии. Их направили в Семеновский и Преображенский полки. Членам военной комиссии удалось договориться с рядом частей гарнизона г. Луга о выступлении с оружием в руках в защиту УС. Член комиссии, участник Кронштадтского восстания 1906 г., Ф. М. Онипко собрал группу эсеровских боевиков, в основном военных, которые были «…бесстрашные и честные люди, принципиальные противники большевиков и стоявшие на той точке зрения, что в отношении большевиков все позволено». Предполагалось взять в качестве «заложников» Ленина и Троцкого: «Мы не задумаемся и перед более решительным изъятием этих вредных лиц»[100]. Но все предложения Военной комиссией отвергались большинством фракции ПСР. Наверное, основная причина столь сильного нежелания эсеровского руководства защищаться заключалась в их преувеличенно восторженном отношении к УС, которое разделяло большинство русской интеллигенции.

Мысль о том, что большевики не посмеют, а если посмеют, народ должен сам защитить УС – непонятно, как и в какой форме, разделяло большинство эсеров. Один из руководителей партийной военной комиссии, поручик, начальник санитарного поезда Б. Ф. Соколов пишет, что один из руководителей эсеровской фракции ответил ему на вопрос о самозащите: «Защищать? Самозащищаться? Что за нелепость. Понимаете ли Вы, что Вы говорите? Ведь мы народные избранники… Мы должны дать народу новую жизнь, новые законы, а защищать Учредительное Собрание – это дело народа, нас избравшего»[101]. На нежелание «парламентариев» противопоставить большевикам силу большое влияние оказал печальный опыт октября 1917 г., когда их попытка оказать сопротивление бесславно провалилась. Некоторые заявления эсеровских лидеров трудно комментировать. Чернов предлагал отказаться от вооруженной борьбы с большевиками и поддерживать «…мирное изживание большевистских иллюзий в среде пролетариата и трудового крестьянства». Он считал УС лучшим средством для этого и призывал: «Для Гражданской войны ни одного штыка, ни одного солдата»[102]. Военная организация ПСР предлагала провести 5 января многотысячную демонстрацию. В ней должны были принять участие лучшие полки Петроградского гарнизона – Семеновский и Преображенский с оружием в руках и под защитой броневиков броневого дивизиона. Но 3 января военной секции было сообщено о решении ЦК, категорически запрещавшем вооруженное выступление «как несвоевременное и ненадежное деяние»[103]. Было решено провести мирную демонстрацию с участием невооруженных солдат. Это решение вызвало взрыв возмущения в военной среде. Солдаты-семеновцы заявляли эсеровским агитаторам: «Что вы смеетесь над нами, товарищи? Вы приглашаете нас на демонстрацию, но велите не брать с собой оружия. А большевики? Разве они малые дети? Ведь будут, небось, непременно стрелять в безоружных людей. Что же мы, разинув рты, должны будем им подставлять наши головы, или же прикажете нам улепетывать тогда, как зайцам?»[104]