Кровь

«Алексей, я не понимаю, что вам от меня нужно. Раз вы здесь, то знаете, что мы с Костей любили друг друга, а расстались уже больше года назад. Поэтому я не сразу вас вспомнила. Я знала о его смерти, хотя и не знала подробностей.

Непонятно, чего вы хотите от меня. У меня нет ни информации, ни его вещей, ничего. Но вы все равно не поверите мне. Поэтому я исчезну. Странно, но мне казалось, что вы друзья, и ваш рассказ вроде бы подтвердил это. Однако сами вы не стали бы меня искать. Кто-то вам поручил это, кто-то, кто знал о наших с Костей отношениях. И поэтому я вам не верю. Прощайте!»

Да, хотел бы я написать вот такую записочку этим, на танках, прощайте, мол, я вам не верю и всех делов. Поражаюсь я психике человеческой: знаком я с Василисой чуть меньше десяти часов, а ощущение того, что она меня бросила, уже появилось. Мало того, не просто бросила, а предала, можно сказать. Ведь меня ж тут преследуют, понимаешь, а она — юрк втихаря, и поминай как звали. Что же за создания такие — женщины эти. Ну никак на них положиться нельзя.

В этот момент в замочную скважину вставили ключ. Я вышел в коридор. Она уже открыла дверь и стояла на пороге, глядя мне в глаза и пытаясь прочесть, что я обо всем этом думаю. Наверное, что-то успокаивающее она там отыскала, поскольку в коридор все же вошла. Я подумал, что именно так возвращается женщина к мужчине после взаимных неурядиц, когда происходит это на его территории. Вот и сейчас никто бы не догадался, что хозяйка этой квартиры Василиса, а не я.

Мы молчали до тех пор, пока я не сообразил, наконец, кто в доме хозяин, и не засуетился с достоинством:

— Есть хочешь?

Она устало кивнула. Я заметил, что под глазами у нее огромные синяки от бессонницы и безответных домыслов.

Заглянув в холодильник, я обнаружил котлеты. Поставил на газ воду под вермишель и через двенадцать минут позвал ее, отрешенно сидевшую все это время в кресле.

Лениво поковырявшись вилкой в котлете, она отложила прибор, тяжело вздохнула и вдруг заплакала. Пришлось и мне остаться голодным. Я обошел стол и сел рядом с ней на табурет. Я никогда не мешаю человеку плакать словами типа «не реви», «успокойся» или «все будет хорошо». Это потом. Плакать иногда просто необходимо и стесняться этого не стоит. Для некоторых людей слезы — элементарная физиологическая потребность, как еда или секс. Когда человек плачет, его артериальное давление стабилизируется, а во время стрессов, когда оно скачет, как дикий мустанг, это просто спасает человека от появления сердечных и прочих дрянных болезней. Но мера должна быть во всем.

Выдержав паузу, которая часто говорит о поддержке больше, чем слова, я тронул ее за плечо. Что ж, и этого можно было ожидать: в ответ она кинулась мне на грудь и обильно смочила мою рубашку слезами. Я не шевелился, слегка обняв ее плечи.

Фонтан наконец иссяк. Не поднимая головы — как же, ни одна женщина не покажет мужчине своих припухших век и красных глаз, — она вышла в ванную и долго приводила себя в порядок.

Вышла королевой и сразу в атаку:

— Зачем я вам нужна?

Я, конечно, знал ответ, но сразу озвучивать его было нельзя. Я сделал вид, что серьезно его обдумываю, иначе она бы решила, что я вру или легкомыслен.

— Давай начнем сначала, — как бы появилась у меня мысль.

— Что начнем? — она заметно нервничала, и я ее понимал.

— Наше знакомство, если хочешь?

Василиса задумалась. В глубине ее глаз шел обложной и беспросветный дождь.

— Я не понимаю, — призналась она. — То, что вы говорили мне вчера, когда провожали, совершенно не похоже на то, что вы меня знали, или это хорошая актерская игра? — Она посмотрела мне в глаза, но ничего интересного там не нашла, и поэтому продолжила: — с другой стороны, когда я вспомнила, кто вы такой, это заставило меня испугаться. И еще больше вы напугали меня рассказом о смерти Кости и событиях, связанных с донорством. Я и вернулась-то потому, что не по-ни-ма-ю, — произнесла она по слогам и едва удержалась от того, чтобы снова не заплакать, — ничего не понимаю.

— Да, — вздохнул я, — ну и положеньице.

— Что? — тревожно спросила она.

— Ну нет у меня фактов, чтобы доказать тебе случайность нашей встречи. Ты все равно не поверишь. — Я помолчал. — Все, что я скажу, останется словами.

— А вы попробуйте.