Кровь

Пока водитель с сильным грузинским акцентом объяснял мне нелепость войны в Абхазии, я пытался выстроить план действий, но отчего-то ни одна стоящая мысль не задерживалась в моей голове. Обрывки информации, образы навязчивого, яркого сна, строки из Костиного письма, ФСБ и кровь — полный ступор для моих несчастных мозгов. Кроме того, покоя не давала мысль о том, что меня посреди ночи грубо разбудили и заставили бежать из собственного дома куда глаза глядят.

До работы было недалеко, и шпиль телебашни приближался, когда я подумал, что приближаться он может не только ко мне. Вот же идиот: сбежать из дома и поехать на работу! А?! Каков умник!

— Остановитесь здесь, пожалуйста.

Заседание политклуба прервалось.

— Дорогой, мы еще не доехали. Зачем…

— Мне и нужно было сюда, — я протянул деньги и вышел из машины на пересечении Шереметьевской улицы и Сущевки у кинотеатра «Гавана».

Бросив сумку рядом, я присел на скамейку и закурил. Хорошо, что было начало лета, иначе не сидел бы я сейчас, с наслаждением вдыхая запах сирени вприкуску с дымком «Мальборо».

Итак, кто виноват и что делать?

В том, что виновато Костино письмо, я не сомневался. Но не так же быстро, товарищи дорогие. И ахнуть ведь не успел, как танки пожаловали. Если бы эти, ну те, что руководят танковой дивизией, знали, что я пацифист, можно было бы о чем-нибудь договориться. А так, что ж? Никакого желания разговаривать с ними у меня теперь не было. О чем?

Предложить им посреднические услуги по вопросу закупки крови, которую они выкачивают из ничего не ведающих граждан? Очень смешно! Они ведь для этого и прислали ко мне свою армию, чтобы те убедили меня в необходимости такого сотрудничества. Развеселившись от этих мыслей и представляя подобный разговор с «военачальниками», я вдруг насторожился. В мою сторону нацелились чьи-то шаги. Разобрав, что они женские, я успокоился, но сигарету потушил. Незачем лишний раз привлекать к себе внимание.

И что вы думаете? Через минуту я уже стоял перед той, что цокала каблучками. Я не из тех людей, что кидаются на незнакомых женщин по ночам. Просто не люблю я этого. И хоть та, что была теперь передо мной, стоила любых подвигов, в сложившейся ситуации я бы даже не пошевелился, если бы… если бы неведомая сила не оторвала меня от скамейки и не толкнула вперед. Я смотрел на нее, а газовый баллончик смотрел в мои прекрасные очи.

— Е-е-е, м-м-м, — видимо, эти козлиные звуки, изданные мной с целью знакомства, немного успокоили ее, и баллончик приопустился.

— Ну? — определенно произнесла она.

— Я не сплю! — доказал я, что тоже могу говорить.

— Тонко подмечено, — замерзло синее море глаз. — У меня нет привычки шляться по чужим снам.

— Да, но не далее как сегодня ночью, вы уже были в моем сне.

— Тогда я приду и завтра, может быть. А сейчас, извини, мне нужно идти. — Она сделала шаг, и я посторонился, растерянно пробормотав:

— Да, да, Полная Луна, конечно.

Она прошла несколько шагов и остановилась. Я замер.

— Почему ты назвал меня Полной Луной?

— Так вас звали в моем сне.

Она задумалась, потом, будто что-то решив, сказала:

— Проводи меня. Страшно одной.

Я провалился сквозь землю, выбрался наверх, опять провалился, опять…

— Кто же ходит по ночам в одиночку да еще с такой внешностью? — нагло поинтересовался я, подхватывая сумку.

— Так получилось, — сухо ответила она и пояснила: — это я о ночи, а не о внешности.

— Да, внешность дома не оставишь. — Мне показалось или она действительно улыбнулась?

— Кем же я была в твоем сне?

— Пленницей, которую должны были принести в жертву.

— Вот как? Печальное обстоятельство. — Она помолчала. — И что же, меня убили?

— Нет. Императорский художник спас вас вместе с отцом и братом.

— А потом?

— Я не знаю, меня разбудили.

Снова возникла пауза, но ненадолго:

— Откуда же я была родом?

— Из Атлантиды.

— Очень романтично, но избито.

— Зато правда.

— Правда? Во сне? — Мне нравится ее сарказм. В глазах появляется маленький набор молний, но не среди туч, а прямо среди ясного дня. Красиво.

— Но уж теперь, встретив вас, я не знаю, правда это или нет.

Она замолчала, и я заметил, что мы вошли во двор. Не люблю я компаний, блуждающих по ночному городу в поисках приключений, как и эту, оказавшуюся у нас на дороге. Стандарт: «Закурить не найдется?» — и шарящий в поисках добычи взгляд.

Протягиваю левой рукой пачку сигарет, приоткрывая полу куртки, чтобы этот самый взгляд отметил присутствие нежелательного для себя предмета. Две сигареты исчезают со словом: «Мерси!» — и мы расстаемся.

— Ничего, вежливые ребята, — говорю я, когда братва удаляется в странном молчании, и поправляю пистолет за поясом, но так, чтобы не видела моя спутница.

— Господи, я так испугалась.

— «Не ходите, дети, в Африку гулять», — обожаю временами назидания.

— Ну, в ресторане я была с однокурсниками! Диплом обмывали! Что ж, и шагу ночью не ступить? Дурдом какой-то!

Боже мой, сколько эмоций. Неужели это я вызвал? Приятно.

— И в какой же области вы теперь профессионал?

— Историк.

Почему-то мне в голову опять влез сегодняшний сон, и я поинтересовался:

— Уж не Древняя ли Америка наша специальность?