Кровь ангелов

– Но поможет ли мне, если мы все утаим? Необоримый, Сокровенный, Блистательный и прочая, прочая и прочая может захотеть избавиться от меня в любой момент…

– Главное, чтобы не мгновенно, чтобы у тебя нашлось время крикнуть о том, что ты хочешь сообщить нечто исключительно важное, – Валерия улыбается в свою очередь, но одобряюще. – Понимаешь? Ты используешь знание о заговоре люциферитов как спасательную капсулу.

Луций Каелум хмурится, морщины на его лбу становятся глубже.

Да, она подсовывает ему очевидную мотивацию, чтобы держать все в тайне, себе же оставляет другую. Сивилла не хочет, чтобы деятельность тайного общества расследовалась очень уж тщательно – а Вальгорн отдаст такой приказ, без сомнения, и его ищейки перероют все – чтобы не всплыло участие Альенды, причастность Антрум Ноктурна.

– Хорошо, – изрекает наконец верховный понтифик. – Мы пока промолчим… Посмотрим, что будет.

– Это очень разумное решение, – а вот в данный момент союзника надо поддержать, для него очень непросто пойти против собственной верности, вступить в бой с древними, укоренившимися привычками.

Но ничего, Луций Каелум хочет жить, и это ему поможет.

Глава 11

Существа сии весьма немногочисленны, обликом до крайности жутки и невелики размерами, но наличие у них разума не подлежит сомнению.

Кое-где на планете сей имеются следы высокоразвитой цивилизации, павшей много веков назад, еще до Фуги, и нынешние эрги живут в дикости.

К нам они проявили интерес необычайный и позволили очень многое, хотя благодаря нашей превосходящей мощи мы могли бы опереться на силу.

Но разум и согласие торжествуют там, где все лежит на пути к благу…

Энхолиант эру Нарог,

«Воспоминания гортатора об экспедиции на планету Ехидна в год семнадцатый правления Божественной Плоти Антея Пятого».

Вода в бассейне подрагивает, словно ее морщит легкий ветерок, крошечные волны разбиваются о мраморные бортики, вспухают и опадают извилистые полоски пены. Глубина всего метр, а кажется, что там, под сверкающей поверхностью, движутся темные тени, идет какая-то жизнь, и ты силишься разглядеть ее, но не можешь, глаза подводят тебя, слипаются…

– Эй, ученик, ты заснул?

Этот возглас заставил Ларса вздрогнуть и моргнуть – обычный бассейн, никаких теней и волн, а вокруг знакомая до последней маски в шкафах обстановка атриума эру Кацста.

Просто он устал, не успел еще отойти от этого безумного полета.

– Задремал, и что? – сказал Ларс, переводя взгляд на Ультиму.

Она выглядела недовольной, и скорее всего тем, что по местному времени сейчас глубокая ночь, до рассвета два стандартных часа, а он не просто заявился, да еще и велел слугам ее разбудить.

– Разбежался! – она фыркнула. – Посмотрим, на что ты стал похож.

– Каким был, таким и остался, – огрызнулся Ларс, хотя понимал, что лучше промолчать.

Дверь открылась, и в атриум вступил зевающий Эний в том же самом золотистом халате, в каком он щеголял в ту ночь в Монтисполисе. Бывший эдил, даже оказавшись за пределами Империума, кое в чем своим привычкам не изменил.

– Явился, не запылился, и в какой спешке, – пробормотал он, не пытаясь скрыть раздражения. – Ладно-ладно, но, ради всех имен Божественной Плоти, зачем только ты велел нас поднять, что такое стряслось?

И этот кажется недружелюбным, что, в общем, неудивительно.

– Выспаться можно и на борту «Кусписа» на пути к Керимбе, – сказал Ларс. – Бессмысленно терять время, нам необходимо действовать, и я хорошо помню, что мы собирались делать дальше.

Ультима покачала головой и уперла руки в бока, а Эний сделал попытку потянуть за несуществующий ус.

– Ты ведешь себя так, как будто уже занял Мерцающий трон, – произнес он. – Словно ты все здесь решаешь в одиночку и имеешь право вот так раздавать приказы. План слегка изменился, спешить пока некуда, и то, что ты накомандовал в эмпориуме, выглядит глупо. Почему ты велел экипажу остаться на «Фалько мальтусе»? Сам понимаешь, что за нахождение на борту мы платим им, и платим немало.

– Это мои офицеры, – сказал Ларс. – Они сражались за меня и подчиняются мне. Деньги здесь – не главное.

– Еще бы, ведь это не твои деньги. – Ультима наконец опустилась в кресло, продолжая буравить ученика внимательным и холодным взглядом.

Эний сел в соседнее, потер щеки так, что те покраснели, и встряхнулся всем телом.