Кровь боярина Кучки

Время шло. Вот поднял чашу дружинник Громила, намереваясь провозгласить здравицу своему государю, и увидел, что места Гюргия и Амелфы пусты. Вот резко встала Улита и покинула стол. После её ухода Андрей обратил внимание на все окружающее, и неприятные мысли омрачили его. Ещё более сузив свои узкие глаза, низкорослый широкоплечий кубовастик вышел из-за стола.

- Куда же ты, князь? - спросил Короб Якун.

- Я этого не люблю, - метнул взгляд Андрей на пустующие места Гюргия и Амелфы. И хмуро покинул пиршество.

Кучка, оставленный своими застольными соседями, выглядел одиноким зубом в стариковском рту. Поначалу он пытался изображать радушного хозяина, но постепенно умолк и совсем потемнел лицом.

Ещё много времени спустя вошла раскрасневшаяся Амелфа и заняла своё место на разрушенном пиру.

Громила подошёл к Яку ну Коробу:

- Пора и нам, дружище, восвояси. Государь уже отбыл.

В хоромах началось беспорядочное движение. Гости разъезжались. Никому не хотелось становиться свидетелем семейной распри, что вот-вот готова была разразиться за столом. Род незаметно покинул сени, намереваясь спуститься в свою одрину. При выходе его ожёг быстрый шёпот:

- Ступай за мной.

Пропустив вперёд девушку-чернавку, он поспешил следом, поняв, что это Лиляна. Она подвела к дубовой двери и легонько втолкнула юношу в тесную боковушку, сама оставшись снаружи.

Род очутился вдвоём с Улитой.

- Я пожелала видеть тебя. Мне так тяжело! - Боярышня отошла к темной оконнице, нервно стискивая руки.

Род понимал её состояние и не знал, чем утешить.

- Теперь ты сам видишь причину моего бегства, - молвила она.

- Прежде не случалось такого, я думаю, - откликнулся Род.

- Такого, не такого! И почище случалось… Лучше бы я осталась в лесу. Нам бы с тобой было хорошо.

- Мне с тобой везде хорошо, - признался Род и осторожно обнял девушку.

Она порывисто обернулась, крепко обхватила его шею, припала лицом к груди.

- Зачем ты стал моим братом?

- Чтобы всегда быть рядом с тобой. Иначе бы нас навек разлучили.

Снаружи раздались тяжёлые шаги, короткий говор, и дверь распахнулась.

Род и Улита оторвались друг от друга. Перед ними был Кучка. За ним в дверном проёме - растерянное лицо Лиляны.

- Опять эта стерва Вевейка выследила, - сквозь зубы процедила Улита.

- Не братние, не сестринские у вас объятия, - дрожащим злым голосом произнёс старик.

Голос Улиты тоже задрожал.

- Прости мою погрубину, батюшка, не могу долее сносить твой позор. Руки на себя наложу или убегу на сей раз насовсем.

Степан Иванович прикрыл за собою дверь и опустился на кованый сундук.

- Ладно. Не горячись. Вся в меня. Только я свою горячность держу в узде. - Он резко вскочил, шагнул к дочери и потряс перед ней сухонькими старческими кулаками, - Неужто не понимаешь? Мне пальцем шевельнуть нельзя! Князь, аки пардус, ждёт случая, чтобы меня пожрать. Так и задирает, так и поддразнивает. Сам изобретает миг для прыжка. Не по догаду говорю, знаю: я тут ему - кость в горле.

- А мачеха? - задыхаясь, напомнила дочь.

Старик вновь рухнул на сундук и пол-лица спрятал в сморщенных руках.

- Амелфа - яд в его смертельных стрелах! - При слове «яд» Кучка, как бы вспомнив о вчерашней пре[81] в одрине исцелённого Якима, глянул в сторону Рода, о присутствии которого забыл, казалось, и повелел:

- Ступай, Пётр, отдыхай. Да держи крепко наш уговор, как себя вести с сестрой. Понял ли?

Юноша, опустив голову, вышел. Не место было приёмышу при таком откровенном разговоре дочери с отцом.

За дверью его проводила взглядом Лиляна. Хорошенькая чернавка явно намеревалась сообщить нечто, судя по её лицу, неприятное и не посмела.

8

Поутру, как обычно, идя в задец, Род в дверях этой «малой палаты» нос к носу столкнулся с Петроком Малым.

- Проходи, Пётр Степаныч.

Глазун, вежливо уступая дорогу, по-новому назвал Сына Гюряты с намёком на вчерашнее усыновление. И лёгонькая усмешка скривила его мясистое лицо.

Род, ошарашенный нечаянной встречей, не сразу вошёл по надобности. Замешкавшись в двери, он услышал, как тяжкие шаги Малого замерли не у выхода из хором и не у ступенек наверх, а совсем близко. Даже подозрение закралось: не входил ли Петрок в его одрину? Когда же Род вернулся к себе, ничто не обнаружило пребывания гостя в отсутствие хозяина.

Овдотьица принесла чудной завтрак - поставила на стол хлебную корону, начинённую маленькими, как червяки, жареными рыбами. Вчера на пиршественном столе он видел точно такую, да не успел отпробовать.

- Наше истинно кучковское яство, - похвалилась вводница.

- Порушь её сама, - попросил Род, - у меня руки не подымаются.

- А Варсунофьи все нет как нет, - завздыхала она, ломая корону.

Юноша все ещё думал о нечаянной встрече с боярским отроком.

- Скажи, милая Овдотьица, разве Петрок Малой в хоромах живёт?

- Он, хотя и бобыль, наособину живёт, как и я.

- А кто живёт по соседству с моей одриной? - допытывал Род.