Кровь и лед

Впервые в жизни Синклер по-настоящему почувствовал близость смерти. Ощущение это не сопровождалось дрожью или порывом броситься в бегство, а лишь снизошло на него как непреложный суровый факт. До нынешнего момента, невзирая на то что многие солдаты полегли в канавах на обочинах, сраженные холерой, лихорадкой или пулями снайперов в горах, он почему-то верил в собственную неуязвимость. Казалось, смерть обходит его стороной. Но теперь, когда они были зажаты, как в тисках, с трех сторон в Северной долине, Синклер уже не питал иллюзий на сей счет.

Он скакал в первой линии вместе с Рутерфордом по левую руку и молодым парнем по имени Оуэнс по правую. Сержанта Хэтча поставили во вторую линию.

— Ставлю пять фунтов, что доберусь до артиллерийской батареи первым! — крикнул Синклер Рутерфорду.

— Принимается, — ответил капитан. — Только есть ли у тебя пять фунтов?

Синклер засмеялся, а Оуэнс, услышав разговор, натянул вымученную улыбку. Кожа на узком лице юноши со скошенным подбородком была бледной, как молочная сыворотка, а рука, которой он держал пику, дрожала как осиновый лист.

Зазвучал горн, и все кавалеристы умолкли. Лорд Кардиган, который опережал мчащиеся шеренги на несколько корпусов, выхватил саблю и поднял ее высоко над головой. Тихим голосом, который тем не менее услышали все, он произнес:

— Вперед, бригада.

Звук горна смолк, и спустилась странная, почти сверхъестественная тишина, которая, кажется, накрыла собой всю долину. Кавалерия мчалась вперед, ощетинившись острыми пиками, но с высот не прозвучало ни единого выстрела, не выпалила ни одна пушка, и даже легкий ветерок не колыхал невысокую траву. Синклер слышал лишь поскрипывание кожаных седел да позвякивание шпор. Кажется, весь мир затаил дыхание в ожидании спектакля, который вот-вот должен был разыграться.

Лейтенант пока придерживал вожжи свободно, но понимал, что вскоре наступит время, когда придется ухватиться за них изо всех сил и под градом снарядов править Аяксом железной рукой. Конь с гордо поднятой головой шумно втягивал ноздрями чистый воздух, наслаждаясь возможностью с ветерком промахнуть по ровной утрамбованной земле. Синклер старался смотреть только вперед, на щеголеватую фигуру лорда Кардигана. Тот восседал в седле идеально прямо и в кои-то веки предстал в отороченном золотыми галунами мундире, изменив привычке держать его просто переброшенным через плечо. За все время Кардиган не обернулся на своих солдат ни разу. Что бы там Синклер и другие солдаты ни думали о лорде в целом, как бы ни посмеивались над пристрастием к пышности нарядов и фанатичной преданностью букве устава, сегодня он стал для них главной вдохновляющей фигурой.

В самом конце долины Синклер заметил клуб дыма, небольшой и идеально круглый, словно одуванчик, затем еще один. Уханье пушечного залпа донеслось только спустя пару секунд, и сразу же в воздух взметнулся фонтан дерна и травы. Ядра не долетели до цели, но Синклер понимал, что русские канониры пока лишь пристреливаются. Первая линия не углубилась и на пятьдесят или шестьдесят ярдов, когда, к огромному удивлению Синклера, капитан Нолан вдруг выскочил вперед, воинственно потрясая над головой саблей, и в нарушение воинского этикета грубо пересек траекторию движения Кардигана. Развернувшись в седле, он что-то прокричал лорду, но что именно — за нарастающим грохотом пушек никто уже не расслышал.

В первую секунду Синклер подумал, что Нолан просто потерял голову и пытается взять командование на себя, но не успел Кардиган отреагировать на столь вопиющую наглость, как в непосредственной близости от них разорвался снаряд русской пушки. Его осколки разворотили Нолану грудь, нанеся столь чудовищные увечья, что сквозь рану Синклер увидел бьющееся сердце капитана. Раздался душераздирающий вопль, какого лейтенант не слышал еще никогда в жизни, после чего объятая паникой лошадь развернулась и понесла окровавленное тело, все еще непонятно как удерживающееся в седле в вертикальном положении, назад сквозь линии кавалерии. Сабля из руки Нолана вывалилась, но сама рука, как ни странно, оставалась вытянутой вперед, словно он все еще пытался руководить атакой. Крик тоже не затихал до тех пор, пока лошадь не врезалась в строй 4-го легкого драгунского полка, где тело наконец свалилось с седла на землю.

— Боже правый, — услышал Синклер бормотание Рутерфорда. — Что он хотел сделать?

У Синклера не было ответа, но одно было ясно наверняка — скоропостижная гибель капитана Нолана, самого искусного наездника во всей британской кавалерии, не предвещает ничего хорошего. Темп наступления бригады увеличился, но лишь слегка. Лорд Кардиган, который не развернулся в седле хотя бы ради того, чтобы узнать дальнейшую судьбу Нолана, продолжал вести за собой войска в плотном боевом порядке и с равномерной скоростью, словно они отрабатывали парадный марш на плацу, а вовсе не атаковали настоящего врага под усиливающимся шквалом огня.