Кровь и лунный свет

Симон склоняется ниже и замирает, словно дает возможность отодвинуться. Вот только у меня даже мысли такой не возникает. Вместо этого я делаю глубокий вдох, наполняя легкие ароматами, которые игнорировала до этого. От Симона пахнет потом, маслом для фонарей, тушеной бараниной с розмарином, элем и… кровью.

Я моргаю, пытаясь отыскать источник последнего запаха.

– Что у тебя с шеей?

От левого уха Симона к ключице тянутся три длинных царапины. Они неглубокие, но в некоторых местах кожа порвалась, и появились темные линии.

Он тут же выпрямляется и тянется правой рукой к левой стороне шеи.

– Это не то, что ты подумала.

То есть не следы от ногтей? Потому что я не могу представить что-то другое, кроме этого.

– А что же?

– Ничего.

Чары, пленившие нас, рассеиваются, и Симон резко отворачивается.

– Спасибо, что провела меня сюда. Но уже поздно. Нужно возвращаться.

Он торопливо шагает вперед, когда мы молча возвращаемся к окну. И больше не пытается взять меня за руку, хотя луна опустилась ниже и вокруг стало куда темнее.

Глава 19

Когда я наконец спускаюсь утром на кухню, магистр уже давно ушел на стройплощадку, но Реми мне удается опередить. Когда он появляется в дверях и, пошатываясь, идет к своему стулу, я морщу нос.

– Ты пахнешь, как пол в пивной, – говорю я, когда его мать ставит перед ним тарелку.

– Если мне не разрешено говорить о том, как ты проводишь свободное время, попридержи комментарии о том, как я провожу свое, – нахмурившись, бурчит он.

Магистру Томасу не понравится, что Реми придет на работу с похмелья.

– Я беспокоюсь только о твоей безопасности. По улицам бродит убийца, – заявляю я, протягивая ему булочку.

Он забирает хлеб, и выражение на его лице становится пренебрежительно нахмуренным.

– Что ж ты за себя не беспокоишься?

Госпожа Лафонтен отворачивается от камина, положив руку на бедро.

– Ты гуляла прошлой ночью, Кэт? – возмущается она.

Чтоб тебя, Реми. Я стискиваю зубы за фальшивой улыбкой.

– Отправилась проверить кое-что в святилище. К тому же не одна.

– И с кем же? – требовательно спрашивает она.

– С кем-то настолько близким, что они держались за руки, – с досадой говорит Реми.

Ах, он нас видел?! А я-то как тогда его не услышала? Скорее всего, меня отвлек Симон. Вот только между нами не было ничего предосудительного, так что мне нечего скрывать.

– Я показала венатре, где увидела человека, бегущего через площадь, – спокойно говорю я, отказываясь реагировать на обвиняющий взгляд Реми. – И взяла его за руку, когда мы шли по крыше, потому что он нервничал на такой высоте.

Экономка фыркает и возвращается к своему котелку.

– Любой бы на его месте занервничал. – Зеленые глаза Реми сужаются. – Но вы ушли довольно внезапно.

– И долго ты наблюдал за нами, Реми? – рычу я.

Он злобно ухмыляется и приоткрывает рот, чуть-чуть показывая зубы.

– Достаточно долго, чтобы понять, что, будь на моем месте Монкюиры, им бы не понравилось.

Я отталкиваюсь от стола и вскакиваю на ноги.

– Ты будешь следить за своим языком и не станешь распускать злобные сплетни, Ремон Лафонтен!

Экономка поворачивается к нам, словно собирается нас разнимать, но Реми лишь поднимает бровь и смотрит на меня с легкой обидой и удивлением в глазах.

– Расслабься, котенок. Ты же знаешь, я бы никогда не сделал ничего, что могло бы испортить твою репутацию.

– Правда?

– Правда. Я бы такого не сделал, – уверенно отвечает он. – Но это не значит, что ты не можешь испортить все сама.

Я уже подумываю о том, чтобы рассказать все, что знаю о месте пребывания Реми в ночь убийства Перреты.

Это точно не улучшит его репутации.

Но меня прерывает стук в дверь. Я одергиваю юбку и, развернувшись, топаю в мастерскую. У порога ждет Жулиана Монкюир, за спиной которой маячит Удэн.

– Я пришла за тобой, – говорит она, прежде чем я успеваю что-то спросить. – Снова убийство.

* * *

– Симон попросил меня привести тебя, – объясняет Жулиана, шагая со мной под ручку, словно мы подруги, вышедшие на прогулку. – Но сам он там уже больше часа.

– Кого убили? – спрашиваю я.

– Еще одну женщину с Дороги удовольствий, – тихо отвечает Удэн, шагая позади нас и следя за проходящими мимо людьми, хотя, похоже, никто из них не обращает на нас внимания. – Ее звали Изабель.

Я не спрашиваю, знал ли он ее, как и Перрету. Скорее всего, знал, при его-то прошлом.

Мы пересекаем площадь святилища – и у меня начинает гореть шея, когда мы проходим мимо того места, где я взяла Симона за руку. В голове возникает вопрос: а прав ли Реми? Неужели родственники Симона станут возражать, если между нами возникнут чувства? Жулиана сейчас держит меня под руку, словно я ровня, а не сирота сомнительного происхождения…

Но затем я вспоминаю, как Симон отстранился прошлой ночью – и стал вести себя так, словно совершил ошибку, прикоснувшись ко мне.

Может, именно он станет возражать.

Мы сворачиваем с Пути Молитвы. Проходим мимо таверны, которую Симон отметил как место пребывания Удэна – и Реми – в ночь убийства Перреты. За кварталом домов – небольшой сквер с несколькими деревьями и пешеходной дорожкой. Здесь часто гуляют парочки, особенно в сумерки.