Кровь и лунный свет

Он молча протягивает мне листок, и я поднимаю его к луне, повернувшись спиной к солнцу. Надпись видна так же ясно, как нос на лице Реми, но я притворяюсь, что разбираю их с трудом.

– Я-Ч-М-Е… – Н-Ь. – Я замолкаю на мгновение. – И рядом – двести пятьдесят четыре. Скорее всего, это вес.

Я решаю не говорить, что выше указано: «Овес, 203 кг». Просто, пожав плечами, опускаю листок до того, как Симон успеет взглянуть.

– Наверное, это список товаров. При учете или для доставки.

Он поднимает листок так же, как я, разочарованно поворачивая голову то влево, то в право.

– Даже так ничего не вижу. Какую магию ты использовала?

Конечно же, он сказал это в шутку, так что я смеюсь, но выходит более наигранно, чем мне хотелось.

К счастью, Ламберт почти вытащил гвоздь, и Симон одной рукой засовывает пергамент обратно в жакет, а второй ловит кусок металла, когда он вываливается из двери.

– Спасибо, кузен. – Он вновь выступает на яркий свет. – Кто-нибудь, отыщите мне кузнеца.

Поняв, что никто не собирается двигаться с места, Реми тяжело вздыхает и уходит. А Симон продолжает изучать гвоздь.

– Думаю, его вбили металлическим молотком.

Мое сердце сжимается.

– Как ты это определил?

– По плоской шляпке. – Симон указывает на шляпку гвоздя, и мне приходится прищуриться, чтобы что-то разглядеть. – Если бы его вбивали деревянным молотком, шляпка осталась бы округлой, а если бы камнем, на поверхности остались бы царапины. – Он перекатывает гвоздь между пальцами. – Кстати, он новый.

Рабочие места ремесленников расположены недалеко от святилища, поэтому Реми быстро возвращается с кузнецом. Лицо и голова мужчины чисто выбриты, но вокруг висков повязана закопченная тряпка, чтобы пот не заливал глаза. Симон протягивает ему гвоздь и просит рассказать, чем, по его мнению, его забили. Кузнец подтверждает предположение Симона: плоским молотком с металлический головкой. Вот только мало у кого такой есть – кому не надо, кому дорого…

Но Симона, похоже, не радует, что круг подозреваемых сузился.

– Для чего используют такие гвозди? – интересуется он у кузнеца.

– Такой длины и диаметра? – Кузнец крутит его в руке. – В основном для повозок и фургонов.

– Откуда знаешь? – требовательно спрашивает Реми.

Мужчина сердито смотрит на него:

– Оттуда, что сам гвозди кую.

– Да, но… – начинает Реми.

– Он слишком большой для ящиков или бочек, – перебивает кузнец. – Слишком короткий и тонкий для балок в здании. Слишком длинный для подков или упряжки. Если такие гвозди и годны куда еще, то я не знаю куда. – Он бросает гвоздь обратно в руки Симона, не обращая внимания на покрасневшего как свекла Реми. – У любого, кто имеет дело с лошадьми и повозками, есть такие в запасе. Если он не дурак.

– Спасибо, – кивнув, благодарит Симон.

Как только кузнец уходит, к Реми возвращается уверенность в себе.

– Значит, у нашего убийцы есть фургон или повозка. – Он указывает на торговцев, раскладывающих товары. – С чего бы начать? Торговец цветами выглядит угрожающе.

И, к моему удивлению, Симон с ним соглашается.

– Поговорите с каждым, кто захочет поговорить. Нужно, чтобы все знали, что я здесь.

– Разве вы не должны искать тело? – спрашивает Реми.

– Должны. – Симон поворачивается и направляется к первому торговцу. – Но он сам придет ко мне.

В голове мигом возникает сотня вопросов, но Реми хватает меня за руку и ведет к тележке с цветами.

– Да что с тобой? – отдергивая руку, огрызаюсь я. – Зачем ты так грубо вел себя с кузнецом? Ты ничего не знаешь о гвоздях.

– Я знаю о них намного больше, чем венатре, Кэт, – рычит он. – А кузнец и вовсе читать не умеет. Я архитектор. Я образован.

– Задница ты, вот кто. Он рассказал нам то, что нам требовалось узнать.

Реми смотрит на меня сверху вниз:

– А если я скажу, что у нас дома с десяток таких гвоздей, но нет ни одной повозки?

– То я отвечу, что ты в числе подозреваемых.

Он недоверчиво качает головой:

– Ты действительно настолько слепа, что не видишь, куда ведут все ниточки?

Я таращусь на него, разинув рот:

– Ты серьезно? Думаешь, раз у магистра Томаса – мастера-архитектора – есть коробка с гвоздями, то он убийца?

– Ш-ш-ш! – Реми машет на меня рукой. – Говори потише!

Он натягивает на лицо улыбку и оглядывается по сторонам. Его взгляд замирает на ком-то, стоящем у меня за спиной, так что я невольно оборачиваюсь. И вижу наблюдающего за нами Ламберта. Но сомневаюсь, что он что-то слышал.

– Дело не только в гвозде, Кэт, – шепчет Реми, утягивая меня дальше. – Ты же знаешь, что устроила той ночью Перрета. Неужели ты считаешь, что он не рассердился на нее?

– Рассердился так сильно, что убил?

Реми закрывает глаза и несколько секунд переминается с ноги на ногу, прежде чем произнести:

– Я видел Перрету. Ее лицо разбили молотком. И ты прекрасно знаешь каким.

– Тем, который она украла, – выплевываю я. – И, раз уж мы заговорили об этом, где ты видел ее тело?

Реми тут же понимает, что я все знаю. И опускает голову, чтобы не встречаться со мной взглядом.

– У мадам Эмелин. На следующее утро. Тем вечером я добрался до Коллиса и провел ночь там.

– Ты лживый мешок…