Кровь и молоко

Слова, сказанные на прощание Фостером, никак не отпускали. Что имел в виду журналист? Хотел побольнее задеть? Или в его речах таился скрытый смысл? Говард действительно почти ничего не знала о мужчине, которому с такой лёгкостью вверила своё сердце, и теперь сей факт не давал ей покоя.

Томас встретил возлюбленную лично. Распахнув дверь, мужчина просиял лучезарной улыбкой и, как только англичанка перешагнула порог, заключил её в крепкие объятья, оставив на устах страстный поцелуй.

– Я ждал тебя только к ужину, что-то случилось? – поинтересовался Рэнделл, ласково проводя по щеке девушки пальцами, глядя в её глаза проникновенно и влюблённо.

– Разговор не задался, – отрешённо ответила Амелия, осторожно высвобождаясь из рук мужчины. – Я устала, попроси подать чай, пожалуйста…

– Конечно, – ответил он, глядя на возлюбленную озадаченно.

Говард обошла Томаса. Выглядела она слишком отрешенно, что не могло не броситься в глаза. Медленно поднимаясь по лестнице, леди расстегнула глухой ворот платья, тягостно вздохнув. Отчего-то теперь каждый вздох давался ей с трудом.

Спустя полчаса пара сидела в гостиной. Ладони Говард обжигал горячий фарфор, но она намеренно сжимала его в руках сильнее, чтобы чувствовать эту щиплющую боль, словно она могла уничтожить ту, от которой стонало сердце.

– Амелия, что происходит? – сдержанно спросил американец, обернувшись.

До сего момента Томас смотрел в окно, надеясь, что дама сама объяснит причины её столь тягостного молчания, но она всё больше погружалась в собственные мысли, игнорируя любые попытки джентльмена завести непринуждённую беседу.

Леди с трудом отняла взгляд от пола и глянула на мужчину, в очередной раз поразившись его притягательности.

– Ты расскажешь мне, откуда на твоём теле шрамы? – тихо, на одном дыхании, произнесла Амелия.

Рэнделл неосознанно распрямил спину и опустил подбородок, глядя на возлюбленную из-под слегка изогнутых ресниц. Она глубоко вздохнула и отставила на столик чашку.

– Не пойми меня неправильно, – попыталась объясниться Амелия, – я просто хочу знать о тебе больше. Ты окончил престижный английский университет, хотя многие были убеждены, что ты впервые в нашей стране. У тебя успешный бизнес в Америке, партнёрство с мистером Линчем, одним из самых влиятельных джентльменов Лондона. Ты побывал во Франции, в Италии. Сколько тебе? Тридцать пять? Больше? Меньше? Почему ты не женат? Ты воевал? Отсюда отметины?

Голос Амелии неожиданно даже для неё самой начал дрожать. Каждый из озвученных доводов сеял ещё больше сомнений. И если какие-то из них вполне могли ужиться друг с другом в одной лодке, то некоторые совершенно бестактно разбивали идеальную на первый взгляд картину.

Джентльмен молчал слишком долго… Постепенно в его прозрачно-голубых глазах начали сгущаться штормовые краски. Амелия видела это, чувствовала его негодование, но не собиралась отступать.

– Том! – Говард сложила руки на коленях, выпрямившись, отчего её поза стала более напряжённой и официальной. – Дай мне хоть что-то?

– А моей любви тебе недостаточно? – непривычно резко отозвался американец.

– Достаточно, но…

– Но… – с нервной усмешкой перебил её Рэнделл, – тебе нужен контроль, чтобы манипулировать людьми. А когда ты лишена информации, ты чувствуешь себя уязвимо, так?

Говард оскорблённо выдохнула, но не стала опровергать слова джентльмена, ведь отчасти он был прав. Впрочем, вместо слов эмоции девушки красноречиво передал её взгляд. Растерянный и взволнованный до сего, теперь он блеснул сталью.

«Когда же пламя с пламенем столкнутся, они пожрут всё то, что их питало…»

– Ужин подадут в семь, – некоторое время спустя, нарушая напряжённую тишину, сказал Томас. – Не жди меня, я буду поздно.

С этими словами Рэнделл вышел из гостиной, а вскоре покинул собственный дом, оставляя Амелию один на один со всеми её домыслами и предположениями.

Глава 28

«Все средства хороши для человека,

Который погрузился в кровь, как в реку»…

Уильям Шекспир

Дождавшись семи вечера и щедро предоставив Томасу джентльменских полчаса, в надежде, что он одумается и вернётся к ужину, Амелия Говард всё же покинула Лондон, вернувшись в родное поместье.

Её переполняли смешанные чувства. С одной стороны, леди было больно уезжать, не поговорив с Рэнделлом. Она прекрасно понимала, что некоторые воспоминания не так просто извлечь из потаённых уголков души, если долгие годы старательно прятать их, а то и вовсе пытаться стереть из памяти. Леди и сама скрывала множество грехов ото всех, порой даже от самой себя. Но несмотря на это, поведение возлюбленного её оскорбило. Неужели после всего, что между ними было, Томас не доверял ей? Не осознавал, на какую жертву пошла Амелия, дабы принять собственные чувства, позволить себе отдаться им, отдаться ему, стать уязвимой?