Кровь и Плен

– Наши мечи… С годами они становятся частью силы. В какой-то степени клинки отражают нас самих и также благоволят нашим привязанностям. Сегодня, когда ты дала мне свой меч, ты ведь почувствовала это? – Люций приблизился почти вплотную, говоря при этом все тише, пока окончательно не перешел на хриплый шепот. – Возьми, – настойчиво произнес он, протягивая мне меч из темного металла. Мой удивленный взор скользнул от клинка к ножнам, что так и остались висеть у Морана на поясе. – Уверяю, ничего страшного не случится, Сара.

– Я не могу, – даже до конца не осмыслив его предложение, отозвалась я.

Это оружие теневого… И какое право касаться его имела я, светлая?

«Он не пробудет в моих руках и секунды», – подумала, смотря на опасный блеск стали.

Что-то заставило меня поднять голову, соприкоснуться взглядом с дивом, стоящим так близко, что казалось, даже его дыхание достигало моего лица.

– Какое у него имя? – примирившись с просьбой Люция, сказала я.

Моран задумчиво отвел взгляд. Почему-то мой вопрос вызвал у него новую улыбку.

– Терпеливый. Его имя Терпеливый, – наконец ответил он.

Что? Почему такое странное? Обычно даэвы пытались возвысить свои мечи или хотя бы давали им звучные имена. Но оружие Морана носило более чем необычное название. Его нельзя было назвать ни красивым, ни даже нелепым. Скорее оно и вовсе не было предназначено для клинка.

– Я был ужасно несносным ребенком, – признался Моран, заметив мое выражение лица. – Совершенно не мог усидеть на месте, и это доставляло родителям немало проблем. В те годы мама постоянно мне повторяла, что надо быть терпеливее. Терпение дает время на размышления, а размышления предостерегают от ошибок, – поведал он беззаботным тоном. – И в один из вечеров я подумал: а почему бы не дать это имя мечу? Назвать его чертой характера, которой мне недоставало, чтобы обрести ее через клинок. Так и поступил. Не знаю, что в итоге оказалось более действенным: сам меч, слова матери или имя, служащее вечным напоминанием, но, так или иначе, думаю, за прошедшие годы ожидание стало даваться мне легче.

Люций не изменял себе, даже будучи ребенком.

Выслушав его, я кивнула, ненароком замечая:

– Это в твоем духе.

Мое внимание вновь сосредоточилось на клинке. Я протянула было руку, нерешительно замирая на полпути, прежде чем с напускным спокойствием все же коснуться теневой стали.

Она была холодной, точно кусочек льда. Но холод не желал оставаться только в прикосновении, он проник внутрь тела, сначала овладевая пальцами, потом всей ладонью и поднимаясь выше по руке. Лишь коснувшись горла, словно сковав его, он неожиданно отступил, вновь сосредотачиваясь только в местах, где кожа касалась металла. Меч был своенравным, в нем чувствовалось желание сражаться, азарт и жажда победы. Те же эмоции овладевали Мораном во время тренировочных боев.

Я отступила, увеличивая расстояние между собой и теневым дивом. Убрав свободную руку за спину, сделала несколько выпадов, слыша, как сталь тяжело рассекает воздух. Оружие не слушалось меня полностью, но то, что я могла прикасаться к нему, не говоря уже о том, чтобы держать одной рукой, говорило о многом.

Провожая взглядом клинок, я вернула оружие Люцию.

– Он тебе понравился, – догадался Моран.

– Прекрасный меч. Здесь не о чем спорить.

Люций усмехнулся, пряча оружие в ножны. Затем посмотрел на меня и спросил:

– Хочешь узнать, почему я дал тебе меч?

Я кивнула.

– Видишь ли, даэвы ордена Хранителей, перед тем как использовать совместные печати, обменивались мечами. Это было проверкой, доказательством того, что их сила принимает противоположную сторону. Сегодня, когда ты дала мне свой меч, я вспомнил об этом.

– В нынешних условиях совместную магию использовать практически невозможно, – размышляя об услышанном, произнесла я.

Мы вновь двинулись в путь. Серые облака стремительно неслись по небу, лишь изредка среди них мелькали звезды. Оглушающая тишина рождала обманчивое чувство, что на многие мили от нас нет ни души.

– Это да. Среди светлых и теневых много разногласий.

«Но ведь не между нами…» – невысказанным осталось висеть в воздухе.

– Меня беспокоит, что именно наставник пытался отыскать в пещерах, – призналась я, понимая, что никто не сможет понять мое волнение лучше Морана. После того как расследование случившегося в Турисе застопорилось из-за пропажи Лоуза, который будто в воздухе растворился, о том происшествии я разговаривала только с Сильфой. Но и то лишь мельком, ведь беседа всегда касалась Ореста, которого постигла несчастная участь. – Вдруг Прауд все же нашел то, что искал?

– Думаю, мы бы уже узнали, если бы он это нашел. Непросто скрываться, когда тебя разыскивают повсюду. Найдя что-то ценное, Лоуз Прауд давно бы явился к светлым торговаться.

– Возможно и так.

– Меня больше волнуют пещеры с подземной рекой, – высказался Моран. – Они загадочны. Думаю, даэвы поступают неправильно, избегая их изучения.