Кровь и Плен

– Фредерик, я верила в нее гораздо больше, чем в саму себя, – произнесла я в ответ. – И поэтому я здесь. Я допустила ошибку из-за нашего прошлого и своей привязанности. – Отвела взгляд, втягивая воздух, наконец-то решаясь произнести то, что приходило в голову уже не единожды. Будто, лишь когда я скажу это, мои догадки станут реальностью. – Но ты ждал от меня совершенно иной верности и любви.

Мои слова породили недолгое молчание, которое прервалось наполненным ностальгией по былым временам голосом Фредерика:

– «Брат»… Ты даже не представляешь, как я был рад, когда ты впервые меня так назвала. Ты сказала лишь слово, так естественно, невозмутимо, будто всегда называла меня так. А я радовался, как дурак. Даже не представляя, что вскоре возненавижу это обращение. – Он сжал пораненную руку в кулак, морщась от боли.

– Чего ты ждал, Фредерик? Чего желал от меня?

– Мне бы хватило, если бы ты просто была рядом со мной. Всегда на моей стороне.

– Я и была рядом…

– Нет! Не говори того, чего не знаешь! – Он склонился, его рука сдавила мое плечо. – Ты предала меня! Предала орден! Пошла против обители!

– И, несмотря на это, ты назвал меня спасительницей? – чувствуя боль от его пальцев, спросила я, напряженно глядя в его глаза. – В чем все же правда? И не окажется ли так, что все окончательно поменяются ролями в рассказанной тобою истории?

– Люций Моран… – отодвигаясь, прошептал брат. – Он – наше проклятие, Сара. И проклятие этого мира. Змей портил все, к чему прикасался. И даже тебя, Самоотверженная Сара.

– Твои речи совершенно неразумны.

– Ты так считаешь? Но ведь он правда тебя испортил. Никто не смел подойти к тебе, восхищаясь со стороны. Самоотверженная, недоступная, сильная и… одинокая, готовая доверять лишь мне, своему брату. Мы были вдвоем. Тебе никто не нужен был, кроме меня. Но потом появился Моран, и все изменилось. Он вклинился между нами. Я был первым, но ты все равно оказалась верна ему, а не мне.

У меня сжалось сердце. Я словно разговаривала со стеной. Впервые меня посетила мысль, что брат никогда не думал о моем благополучии, его всегда волновал лишь он сам.

– Фредерик… Я мучилась одиночеством и была совершенно не приспособлена к жизни. Но ты ведь совершенно этого не замечал.

– Сара, я ведь заботился о тебе. Видишь, что случилось, когда ты перестала меня слушать? Все стало хуже некуда. – Он слабо улыбнулся, будто это была шутка. Ладонь брата коснулась моей щеки. Дрожь пробежала по телу. Но, несмотря на это прикосновение, мой дар не смог взять контроль над его телом. Созданный мною ограничитель все еще был у него и, как ни удивительно, своих свойств не утратил.

Я дернулась, отворачиваясь, но тут же почувствовала, как он дотронулся до моей шеи.

– Убери, – выдавила я сквозь зубы.

Он покачал головой.

– Рано или поздно война между светлыми и теневыми состоялась бы. Этого нельзя было изменить, – произнес он в тишине, отходя от постели.

– Значит, все-таки это наш орден напал первым. Не теневой, – сказала я, вспоминая вопрос Люция, который он задал мне в последнем вернувшемся воспоминании. Вопрос о возможном выборе между долгом и честью. Фредерик назвал меня предательницей ордена, но я бы никогда не пошла на подобное, если бы только… меня не вынудили. – И в этом вам помогли. Орден с Черных скал, Коэн, убравший защиту с Северной обители… И, возможно, даже король Первого королевства? Если так, то вы напали как трусы, вырезав весь орден.

Мое сердце забилось чаще. Теперь, зная, что меня ожидает, я не была уверена, что смогу с достоинством принять воспоминания о том дне. Мое самообладание уже не единожды едва не разбилось вдребезги.

– Флёр сотрет тебе память, – вдруг резко сообщил брат, отворачиваясь. Его мантия засверкала в сиянии сфер. – Так же, как сделала это Изабель Ларак однажды.

Изабель Ларак… Это имя до сих пор вызывало у меня тревогу.

Очнувшись спустя столько лет, в глубине души я надеялась, что окружающая меня реальность – видение, навеянное сомниумом. Мое желание не сбылось, но все же без участия даэва с силой сновидений не обошлось. В Академии Снов нас учили, что они имели доступ только ко снам и лишь некоторые, особо одаренные, могли коснуться воспоминаний, но никто никогда не упоминал, что они могут их и стирать.

Фредерик отошел к окну, наполняя кубок вязкой бордовой жидкостью, а после направился ко мне.

– Что это?

– Ведия. В этот раз в нее добавлено гораздо больше сока морозии…

– Что?!

Я попыталась отползти, но едва ли сдвинулась на несколько сантиметров. Сок морозии погружал даэвов в транс, заставлял видеть то, чего мы видеть не должны.

– Пришлось увеличить дозу. Ты ведь не такая, как мы, теперь. Ты особенная, – сказал Фредерик с неким благоговением. – В прошлый раз этого не учли.

Каждый шаг Фредерика сопровождался шорохом мантии. В какой-то момент этот звук стал оглушительно громким. А когда он затих, раздался скрип кровати – брат сел рядом, склонившись к моему лицу.