Кровь и Плен

Он поднес бокал к моим губам. Сжал щеки, вынуждая разжать челюсти, и жидкость, обжигающая холодом, потекла по горлу. Это было ужасно. Булькающие звуки, что вырывались из моего рта, разнеслись по комнате вместе с шорохом простыни, пока Фредерик удерживал мою голову, не позволяя все выплюнуть.

Тишина, наполненная насилием.

Мой взор случайно зацепил трепещущие силуэты наших теней в золотом сиянии сфер с соком глимы. И в этот момент силы начали меня покидать. Это произошло мгновенно, дурманящие свойства ведии вкупе с обездвиживающими печатями довершили дело. Секунда – и я упала в объятия Фредерика, который, отшвырнув бокал, погладил меня по волосам.

– Вот и все, Сара. Больше не будет никаких сомнений, поверь. Вскоре ты станешь верна мне, как раньше. Наконец-то мы вновь будем вместе.

А в этот миг я больше всего на свете жалела, что не могу двигаться, ударить его, привести в чувство. Пусть это было бесполезно, но я хотя бы могла попытаться.

Фредерик отпустил меня и отошел, а дверь вскоре открылась, впуская Флёр.

Я видела не все, с каждой секундой реальность затуманивалась. Брат что-то снял с шеи и передал советнице.

«Ограничитель… Чтобы она могла ко мне прикоснуться», – догадалась я.

– Сделай то, о чем я говорил, – услышала я голос Фредерика и почувствовала, как прохладные ладони Флёр убрали волосы с моего лица.

– Ты заменишь мне воспоминания? – спросила я, едва различая собственные слова.

– Нет. Этого я не умею. Изабель была гением своего времени. Вряд ли кто-нибудь сможет повторить ее успехи… Разве что дочь.

– Флёр! – окликнул Фредерик, торопя. А советница раздраженно поджала губы, зная, что глава этого не видел.

Комната после его слов наполнилась искрящимся фиолетовым туманом, будто спальня Долорес обратилась сплошным ночным небом. Но самыми яркими звездами в этой новой маленькой вселенной оказались пять инкрустированных драгоценными камнями перстней на руках Флёр. Они сверкали, магия лилась из них. Они были наполнены ею до краев, чем-то напоминая ограничители, которые сотворила я. Только эти артефакты создавались для сомниумов и были универсальными.

Я почувствовала, как пальцы Флёр коснулись моих висков. Ощущение чужой силы заставило сомкнуть глаза. Но это длилось всего мгновение.

Сила потухла, вытесненная холодом – моей собственной темной магией и колдовством теневого кольца. Они словно избавились от незваной гостьи.

– Что с тобой?.. Что-то не так? – раздался требовательный вопрос Фредерика.

– Я не могу, – растерянно отозвалась Флёр. Я все еще чувствовала ее руки на своем лице, когда она неуверенно произнесла: – Меня что-то не впускает.

– Разберись с этим.

– Я пытаюсь.

Пока они говорили, время то ускорялось, то замирало, а перед глазами кружил туман – он складывался в фигуры, которые тянули ко мне руки, они танцевали, а одна из них, будто сама бездна, сжала меня в объятьях, стала шептать ласковые слова, тихо смеясь и призывая довериться. И среди этих тихих обрывочных фраз я отчетливо различила тяжелые слова брата:

– Хорошо. Тогда мы пойдем другим путем.

XXII. Люций Моран

Скучала ли ты по мне?

Ждала ли так же нетерпеливо встречи, как и я?

«Личные записки Люция Морана»

Город тонул в суматохе и гуле голосов. Люди высыпали на улицы, охваченные волнением и возбуждением, которые висели в воздухе. Из-за влаги красная глиняная черепица на крышах домов потемнела, приобретя глубокий бордовый оттенок, и теперь ползущий по ним вьюнок яркими зелеными островками бросался в глаза. В Исонии близился сезон дождей. Небо заволокло тучами, и вот-вот должен был разразиться ливень.

– А что, если это правда? – донесся до Люция обрывок разговора, едва различимого за криками ребенка, что терзали уши. Мужчина, стоя на краю дороги, склонился к жене и громко переговаривался с ней. Его дородная супруга держала в руках дитя, которому не было и полугода. От волнения ее попытки усыпить младенца все больше напоминали пытку, заставляющую ребенка рыдать все громче.

Моран остановился, прислушиваясь к их беседе. С самого утра его преследовало дурное настроение, в такие дни тьма внутри него, которой было слишком много для даэва, будто призывала что-то разрушить. Хотя Люций не мог точно сказать, что именно повлияло на него: сила, что поселилась в его теле, или сама жизнь.

– Обязательно раз в несколько лет кто-то начинает утверждать, что она вернулась. Думаю, если она правда вернется, мы сразу узнаем об этом. Боги подадут нам знак. – Женщина была настроена скептично, несмотря на хаос, обуявший весь Сорол. По ее голосу становилось ясно, что она настолько утомилась от работы по дому, что чужая болтовня ее совсем не интересовала.

– И какой же? – с глупым видом спросил муж.

– А какие бывают знаки? Такие, что обычным смертным не под силу. Например, заставить зацвести сухое дерево на краю города, ну или пусть молния ударит в соседний дом, тогда я, возможно, поверю.