Кровь и Плен

Флёр склонила голову в согласии, отступая и окидывая взором трех воинов в золотых масках, которые все время совета стояли рядом с ней. Один из них приблизился, а я застыла, ощутив, как кольнуло сердце. Я наблюдала за этим даэвом с тех пор, как вошла в главный зал. С одной стороны, он совершенно ничем не отличался от остальных – не только внешне, даже выправка личного стражника главы, прошедшего отбор и обучение, читалась в его облике. Вот только мне пришлось несколько раз поймать себя на том, что, вновь и вновь оглядывая присутствующих, я смотрю лишь на него.

А когда он подошел вплотную, я мгновенно почувствовала холод ожившего кольца.

Пальцы дива вдруг коснулись моей руки – тревожно, всего лишь кончиками. И, несмотря на тонкую ткань перчаток, прохладу его кожи невозможно было не заметить.

Это казалось поразительным и настолько привычно наглым. Прийти в светлую обитель и ворваться на совет, а после еще и неторопливо вывести на моей ладони знак, даже не пытаясь сделать это незаметно.

Вера и меч. Два символа, которые отличались друг от друга лишь одной черточкой. Это были первые знаки фларканского языка, которым Люций научил меня.

Я сглотнула, отмерев. Сердце прерывисто стучало о ребра. Будто я очень долго бежала, гналась за кем-то и вот наконец нашла и поймала. Он оказался в моих руках.

И я, следуя этому чувству, неожиданно схватила его ладонь, крепко сжав, чтобы больше не отпускать. А в следующую секунду в моем сознании раздался тихий смех – мягкий, чарующий. Он смутил меня, но не заставил отпустить руки теневого дива – лишь отвести взгляд, ощущая, как наливается жаром лицо.

«Сара Сорель, ты не представляешь, как долго я ждал этого момента», – раздался эхообразный голос Люция в моей голове.

Сила кольца словно проснулась в присутствии Морана. И даже магия обители Сорель не могла разрушить созданную связь.

«Туманный у меня», – признался он.

«Где?» – едва не спросила вслух.

«Под плащом, – сказал Моран и насмешливо добавил: – Ты можешь его достать».

Я ощущала веселье в его словах. Он подтрунивал. Хотя, возможно, и не верил, что я поддамся на провокацию.

– Тогда извини за беспокойство, – прошептала я, прежде чем, отпустив его руку, отодвинуть полы плаща.

Существует не так много мест, куда можно спрятать меч. И, как я и думала, Туманный висел на поясе дива, по другую сторону от его собственного клинка.

Вдруг рука Люция легла на мою спину, надавливая. Я уткнулась носом в его шею, и меня окутал аромат мяты. Такой же, как прежде, только в этот раз было в нем что-то еще, призывающее закрыть глаза, расслабиться и утонуть в безропотном доверии.

Внезапно я расслышала биение его сердца – такое быстрое, хаотичное, что оно поражало и вызывало вопрос: может ли оно вообще так биться у живого?

«Я скучала… Я начала скучать по тебе, как только мы попрощались», – осознала я совершенно ясно. Иначе чем объяснить мысли, не отпускавшие меня после побега из Кервеля?

– Ты! Сними маску! – Прозвучавший приказ будто расколол пространство. На какое-то время я совсем позабыла об остальных.

– Зачем? Разве вы и так не знаете, кто я? – отозвался Люций и низко рассмеялся. Тон его голоса разительно переменился, теперь в нем слышались угроза и гнев. – Не попытаешься сбежать? Лучше беги. Иначе я не смогу пообещать, что ты не захлебнешься ведией.

Мышцы на лице Фредерика судорожно дернулись, а взгляд заметался. Но вовсе не от испуга – брат пытался разобраться в том, откуда Моран мог узнать о произошедшем.

Взор главы устремился к Хьюзу, что, вытащив клинок, стоял, готовый броситься в битву, а после скользнул за наши спины в поисках советницы. Но в главном зале ее давно не было.

Шпион Морана занимал не просто высокое положение. Фактически Флёр была второй после самого главы. Но сколько нужно сделать, чтобы забраться так высоко? Сколько лет прожить, раз за разом доказывая свою верность? Больше двух десятилетий. И она вжилась в эту роль настолько, что и я засомневалась.

Возможно, она даже знала, что стереть мои воспоминания у нее не выйдет. Но Флёр точно пыталась это сделать, чтобы брат ничего не заподозрил. Я отчетливо помнила то тревожное чувство, когда чужой дар пробовал проникнуть в мою голову.

– Отпусти ее, – потребовал Фредерик.

– Не могу. Сара сама меня обнимает. Я совершенно ее не держу. Злишься, как тогда? – продолжил Люций, будто вспомнил что-то веселое. А я встрепенулась, поняв, что до сих пор стою вплотную к Морану, держа руки под его плащом. – Вы зовете меня сумасшедшим. И кто среди нас по-настоящему безумен?

«Хватит. Не провоцируй его», – предостерегла я в мыслях.

«И сколько еще ты ему простишь, Сара?» – отозвалось эхо.

«Я… я не прощаю, Люций. Но и мстить и требовать платы тоже не желаю».