Кровь и сахар

– Так что мы возвращаемся к нашим делам. Я разговаривал с Напье Смитом и объяснил ему, что с вашим послужным списком и военным прошлым ваша репутация имеет чрезвычайное значение для короны. – Он поднял глаза на портрет. – Его Величество любит героев, а у нас, видит Бог, их мало в этой войне. Я дал ясно понять Смиту, что министерство крайне негативно воспримет любую попытку очернить вашу репутацию. Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять это, но теперь он во всем разобрался. Ваша должность вас ждет, если желаете вернуться к ней до дополнительных выборов. Мне сообщили, что ваш оппонент снял свою кандидатуру.

Я думал об Амелии, о ее холодном мокром лице у меня на коленях. Я вспомнил человека, которого видел в квартире Тэда. Агента Кэвилл-Лоренса. Тот же человек убил Амелию и ее горничную? Это его розовую руку, хватающуюся за перила, я видел? Кэвилл-Лоренс определенно был полон решимости найти эти контракты. Убийство казалось чрезмерным, но, может, такого приказа и не поступало. Может, Амелия просто неожиданно вернулась домой. Или, может, наемного убийцу послал кто-то другой, еще один член синдиката, один из этих благородных, высокопоставленных джентльменов, отчаянно желавший сохранить свое доброе имя и репутацию?

Возможно, человек лучше меня при таких подозрениях отказался бы от покровительства Кэвилл-Лоренса. Но у меня был долг перед живыми, как и мертвыми. У меня были обязанности перед Каро и Габриелем.

Я достал контракты из кармана и положил на письменный стол перед Кэвилл-Лоренсом. Он взял их и подошел к камину, помешал угли кочергой, чтобы огонь разгорелся сильнее. Это заставило меня вспомнить тот вечер в квартире Тэда, когда я сжег его письма. «Теперь меня словно никогда и не существовало. Я просто призрак в истории, которую ты когда-то рассказал сам себе».

У меня не было иллюзий по поводу Кэвилл-Лоренса. Теперь, когда контракты сгорели, я потерял над ним всякую власть. Мы якобы заключили сделку, но в будущем вполне может наступить момент, когда Кэвилл-Лоренс предпочтет Вест-Индское лобби моей доброй воле. Каро сказала, что он изменит своему слову, и поставила на это шиллинг против гинеи [61].

Пока я находился в Дептфорде, она встретилась со своими братьями-банкирами. Крейвены были дружной семьей и всегда поддерживали друг друга. Она частично объяснила им, в каком положении мы оказались, и ее братья предоставили ей копии банковской истории Кэвилл-Лоренса.

Там все было отражено. Кэвилл-Лоренс был очень активен. Открытие нескольких крупных депозитов совпадало по времени с одобрением армейских контрактов. Поступления от джентльменов, которые в дальнейшем получили высокие должности в престижных полках. Кэвилл-Лоренс решил вложить эти деньги в работорговлю и каждый день становился богаче.

Каро сказала без тени иронии, что министерская коррупция немного напоминает прелюбодеяние. Держите ее подальше от гостиной, и никому дела не будет. Поместите новость на первые полосы газет, и получится совсем другая история.

Возможно, мне потребуется эта информация. Я надеялся, что нет. Называйте это страховкой, если хотите.

* * *

Синнэмон сидела там же, где я ее оставил, – рядом с огнем в той же комнате бывшего дома предварительного заключения. Выглядела она немного лучше, но по-прежнему сидела отдельно от других рабов. Она долго смотрела мне в глаза со странной напряженностью, а затем отвернулась.

Сизар Джон отвел меня в сторону.

– Ее ищут по всему Лондону. Вербовщики, охотники на воров, работорговцы. Бронз сказала, что в «Йоркширском пиве» появлялись информаторы. За девушку дают двести гиней. Это гораздо больше, чем она стоит. Что, черт побери, происходит?

– Точно не могу сказать. Мне нужно поговорить с ней, но делать это лучше мягко.

Один из его людей развел для нас огонь в кладовой. Мы сидели на диване, обтянутом дамастом, комната освещалась свечами в серебряных подсвечниках на черных с позолотой подставках на трех ножках.

– Сципион мертв, – сказал я ей.

Она замерла.

– Он убийца, но, думаю, ты это и так знаешь. Поэтому ты отговаривала меня от возвращения в Дептфорд. Ради него или ради меня?

– Я думала, что он вас убьет.

– Ты его когда-нибудь любила? Он считал, что любила.

– Я позволяла ему так считать, потому что думала, что он поможет мне сбежать от мистера Стоукса. Мама говорила, что мужчины всегда с легкостью верят, что женщина их любит.

Ее план сработал даже лучше, чем она могла надеяться. Вместо того чтобы стать ее спасителем, Сципион стал еще одним тюремщиком.

– Чья идея была убить Арчера? Твоя или Сципиона?