Кровь и сахар

– Сципион выяснил, что Стоукс планирует отослать меня. Он сказал, что из-за моего разговора с Арчером. Вест-Индское лобби нервничало, что я буду врать в суде, скажу, что слышала, как моряки планировали убить рабов. Я снова попыталась уговорить Сципиона помочь мне сбежать, но он отказался. По его словам, убийство Арчера было единственным способом оставить меня в Англии. – Она повернулась, половину ее лица освещали свечи, вторая оставалась в тени. – Я надеялась, что Арчер отвезет меня в Лондон – тогда ему не пришлось бы умирать. Но он предал меня. После этого я уже не пыталась переубедить Сципиона.

– А про других ты знаешь? Про африканцев в Лондоне?

– Сципион сказал, что это друзья Арчера и, если он не убьет их, они могут приехать в Дептфорд, как приезжал Арчер. Я не буду в безопасности, если моряки с «Темного ангела» тоже не будут в безопасности.

– Тогда зачем ты сказала мне про корабль в первый день моего пребывания в Дептфорде?

– Потому что я хотела стать свободной – от всех них. Мне нужно было только попасть в Лондон. Я надеялась, что если вы решите, что я что-то знаю, то отвезете меня туда.

– Расскажи мне про нож, – попросил я. – Сципиона не было в доме Манди в тот день, когда нож исчез, а ты была.

Синнэмон уставилась в огонь.

– Я зашла в кабинет, пока миссис Манди встречалась с мистером Стоуксом и мистером Чайлдом. Я знала, что ножи хранятся там. Это подарок от одного африканского принца. Капитан Вогэн показывал их мне на обратном пути в Дептфорд. Он сказал, что, если я когда-нибудь попробую от него сбежать, он перережет мне мою хорошенькую шейку. – Она обхватила руками свою шею. – Нам нужно было, чтобы все выглядело так, будто Манди или один из его помощников убил Арчера. Тогда они не стали бы искать убийцу. Я спрятала нож в комнате над конюшней, когда мы с миссис Манди ухаживали за Дэниелом Уотерманом. Позже туда пришел Сципион и забрал нож.

Там он встретил миссис Гримшоу, а потом – Натаниеля.

– Дэниел Уотерман видел с ножом тебя или Сципиона?

– Не знаю. Может, он не видел ни меня, ни его. Мистер Брэбэзон считал, что он говорил о чем-то, что произошло на борту корабля. Там была одна рабыня… – Она запнулась.

– Но ты не могла рисковать и поэтому убила его. Прижала подушку к его лицу, пока миссис Манди во дворе разговаривала с миссис Гримшоу.

Синнэмон встретилась со мной взглядом, свет свечей горел кострами в ее глазах.

– Вы хотите, чтобы я сказала, что мне жаль? Он сбрасывал детей в море. Пока они звали своих матерей.

Мне стало отчаянно грустно. Я знал, чего хотел бы от меня Тэд. Он сказал бы, что это не вина Синнэмон, все дело в рабстве. Я хотел бы услышать, как он говорит это, чтобы у меня были силы продолжать действовать, но после уничтожения «Темного ангела» наши разговоры прекратились.

– Арчер приехал в Дептфорд помогать вам, – сказал я. – Он хотел помогать африканцам везде.

– Вы так говорите, будто у меня был выбор. Речь шла о моей жизни, о моей надежде на свободу. Вот и все.

У меня слезы навернулись на глаза, в горле стоял комок.

– Я не думаю, что тебя собирались отослать из-за опасений, что ты будешь лгать в суде. Я думаю, они боялись, что ты скажешь правду, что ты знаешь что-то про то плавание, что могло бы помочь Арчеру. Расскажешь мне о нем? Все, с самого начала.

Мгновение Синнэмон молчала, остановив взгляд на чем-то невыразимом словами внутри себя. Затем она склонилась ко мне, тени сгустились.

– Работорговцы приехали в день смерти моего отца, – сказала она.

Глава шестьдесят четвертая

Она говорила мягко, глядя на языки пламени, в ее голосе не было никаких эмоций. Может, по-другому об этом говорить было бы вообще невозможно.

– В Кейп-Косте [62] был большой форт, окруженный белыми стенами. Он сиял на солнце, как обесцвеченные кораллы. У нас там была квартира. Это единственный дом, который я знала. Папе очень шла форма, а мама носила платья из Лондона. Она обычно смеялась, представляя лица портных, если бы они узнали, что их дорогие роскошные платья носят на африканской коже. Я была счастлива двенадцать лет. Потом папа заболел.

Несколько недель в нашей квартире жила болезнь, папа угасал на глазах. Приходил врач, который работал в форте, но сказал маме, что ничего не может сделать. После ухода врача мама провела ритуалы обиа, но сказала, что папу зовут к себе его предки. Я поцеловала папу и села с ним. Иногда мама плакала. Один раз папа проснулся и прошептал мое имя, затем закрыл глаза и больше не открывал. – Синнэмон моргнула, ее тень, казалось, стала еще темнее на фоне квадрата света от пламени на стене. – В тот день за мамой и мной пришли работорговцы.