Кровь и слезы Луганска

— Начинается... Чуешь, Боцман?

— Не...

— Дороги перекрыты российскими оккупантами. Однако, есть договоренность с террористами. Вы сейчас колонной будете выходить от наших позиций к позициям сепаратистов. Вам необходимо намотать на головы белые повязки. Раздайте.

 Рядовые побежали вдоль строя, раздавая простыни каждому пятому зеку.

— Разрезать, раздать каждому. Надеть повязки на голову, повторяю!

 Зеки начали рвать руками белые полотнища и раздавать по строю.

— Напоминаю, что там, — лейтенант ткнул куда-то в сторону Луганска. — Террористы, чеченские и осетинские наемники, им ваша жизнь — заработанный доллар. Вас там будут расстреливать. Желающие остаться — шаг вперед.

 Из строя вышло еще десять человек. Одного Боцман знал, молодой парень, сел за аварию. Набухался, поехал кутить дальше. Въехал в остановку. Убил всего одного человека, пятерых просто инвалидами сделал. Все бы и ничего, да погибшая мало была беременна, так еще и невестка харьковского депутата. Вот и дали трешечку. Легко отделался.

— Сто двадцать три осталось, — спокойно резюмировал лейтенант. — Налево!

— Отставить! — из-за спины лейтенанта появился майор. — Что, сынки, неохота Родине послужить? Понимаю, страшно. А грабить не страшно было? Убивать не страшно было? Вы же твари, поганые твари. Отбросы.

 Майор шагнул к строю, медленно пошел вдоль стоящих по стойке "смирно" зеков. От него пахло застарелым перегаром.

— Шо, бляди, по домам захотелось? А когда божьи заповеди нарушали, не боялись? Не убий там, не укради, а? Вас, сук, расстреливать надо. На площадях. Как при Сталине! Чтобы не мера наказания была, а мера социальной защиты!

 Последние слова он выкрикнул на фальцете.

— Блять, Родина в опасности, а вы тут... — майор заорал на Хохла.

— Ты меня на понт не бери, гражданин начальник, — ухмыльнулся зэк и длинно сплюнул на ботинок майора. — Я и не такое слышал от гражданина воспитателя.

— Ты сейчас у меня услышишь, ты сейчас услышишь... — майор побледнел, резко развернулся и рявкнул на лейтенанта. — Бегом выполнять приказ!

— Налево!

 Тюрьма хоть и похожа на армию, но это не армия. Поэтому и повернулись все налево, но не щелкая каблуками. Так с ленца.

 Грязь февраля пятнадцатого...

 Вроде бы и зима, даже снег местами лежит. И пар изо рта есть. И небо низкое. И солнце сквозь рваные раны облаков не греет.

 Но вот шагаешь, ступаешь на обмерзшую землю, глина хрустит, ты проваливаешься в жуткую жижу по щиколотку, она заливается в низкие бутсы, холодом тянет до пяток, потом до пальцев, они немеют. Ноги до колен превращаются в колодки, обтянутые ошпаренной кожей. Но идти надо. Потому что вот тот пацан, который решил сесть, снять ботинки и выжать коричневым свои носки, получил пинок по спине и прикладом по затылку. От удара прикладом по затылку потерял сознание, потекла кровь из носа.

 Когда зеки остановились — молча, не понимая, что происходит, — над головами раздались несколько очередей. Они сначала присели, прикрыв затылки руками, потом пошли снова, куда-то на восток.

 Хрипящего парня оттащили в сторону. Чтобы не мешал. Хохол и Боцман не оглянулись, когда хрип закончился треском.

 Сто двадцать два преступника.

 Они понимали, что сквозь этот февральский туман зеки могут дойти только до могилы. Могилы? Максимум до кювета вдоль дороги.

 Боты мерно чавкали по проселочной дороге. Жирная грязь липла к штанинам. Шли, по привычке, заложив руки за спину. По краям колонны шли автоматчики в грязных зимних камуфляжах.

 Наконец, их остановили.

 Слева, в низком сером тумане прятались ветви деревьев лесопосадки. Справа, в поле, в этом же тумане прятали разбитые головы вышки линии электропередач. Казалось, что из этого тумана сейчас выйдут древние чудовища. Рыки их моторов, лязг их траков доносились со всех сторон. Боцман сдерживал крик. Хохол тоже.

 Колонну остановили перед полем. Островки снега белели на пашне. Вдоль поля с двух сторон чернели лесопосадки.

— Идти по краю поля, — устало сказал лейтенант. — В зеленку не заходить, на поле не выходить. Заминировано все. Шаг вправо-влево...

— ...побег, прыжок на месте — провокация, — хохотнул кто-то из зеков.

— Шаг вправо-влево, — повысил голос лейтенант. — Верная смерть. И мучительная. Эвакуировать вас никто не будет. В лучшем случае убьет сразу, в худшем будете истекать кровью пару суток. Или трое.

— Нам пизда... — грустно сказал Боцман.

— То я не знаю, — пожал плечами Хохол.

— Вам надо пройти поле. Вас там встретят сепары. У нас с ними договоренность. Вас там встретят. Москали обещали, шо вам окажут необходимую помощь. Но на вашем месте я бы не обольщался. Им отбросы не нужны. Так что, еще раз обращаюсь. Кто хочет жить — вступайте в Национальную Гвардию Украины.

— А Украине, значит, нужны, отбросы Донбасса, — нервно хохотнул Боцман. Слава Богу, лейтенант его не услышал.

 На этот раз из строя никто не вышел.

 Лейтенант скомандовал. Колонна жидкой цепочкой начала выходить на поле. Вернее, на тропинку между лесопосадкой и полем.