Кровь и вино (СИ)

— Всё ли в порядке? — интересовалась она.

— Воспитание велит мне ответить, что так, но на самом деле не могу этим похвастать, — каждый раз честно признавал юноша.

И королева расстраивалась. Она не понимала, что за гадкое чувство испытывала в адрес юноши. С одной стороны, он был забавным, играть с ним можно было как с маленьким котёнком — таким же беспомощным и милым. С другой же, Офелия ревновала и испытывала жалость. Ни к одному своему любовнику она не проникалась такой палитрой чувств, не чуждых простому смертному. Ни одному своему мужчину она не приносила яблоки в те моменты, когда тот не мог физически сдвинуться с места.

Когда робкие шаги Леонардо мог проделать не только в комнате, но и в королевском саду, жизнь стала сложнее. Постепенно на его плечи вновь начали падать старые обязанности, приходилось постепенно включаться в светскую жизнь. Появилось больше времени не только на жалость к себе, но и на эмоции.

Эмоции были единственной вещью, которую Леонардо считал неподвластной. Он не мог их контролировать даже при огромном желании, а были они, к слову, весьма противоречивы. С одной стороны, юноша понимал, что его чувства к Офелии светлы и безвозмездны, что он готов её едва ли не боготворить. С другой же — внутри сидел сам Сатана. Злобный, жгучий, сердитый, лютый, яростный. Эта тёмная сторона не проникалась к королеве ничем, кроме искренней ненависти. Причём ни столько за смерть Шарлотты, сколько за попытку лишить Лео собственной жизни.

В один из вечеров Офелия вновь вошла в покои юноши. Одеяние королевы было весьма кокетливым. Кружева, тонкая ночная сорочка под плащом, которая позволяла рассмотреть все прелести её фигуры. И улыбка, хитрая и флиртующая. Она поставила свой фонарь рядом с книгой на столик, после подошла ближе к лежащему на кровати Леонардо. Юноша было собирался встать, увидев Офелию, но та жестом приказала ему сохранить своё лежачее положение. Она присела рядом, улыбнулась.

— Как ты? — тихо спросила женщина.

— Скоро вернусь в строй, — Лео едва заметно улыбнулся.

Офелия улыбнулась в ответ. Она осторожно подняла сорочку юноши, после чего кончиками пальцев слегка провела по свежему шраму. Его тело она считала прекрасным, а это было лишь поводом в очередной раз на него взглянуть. Тусклое освещение дарило прекрасную возможность мысленно дорисовать линии.

Молодой человек едва заметно скривился от прикосновения.

— Больно? — королева посмотрела ему в глаза.

— Не так, — виконт быстро пришёл в норму. — Неприятно.

— А если я опущу руку нижу? — взгляд Офелии наполнился кокетством.

— Я не узнаю, пока не испытаю.

Едва женщина приступила к воплощению в жизнь своей «грозы», Леонардо довольно прикрыл глаза. Он знал, что всё будет быстро, но приятно. Несомненно, напряжение в теле неприятно отдавало в рану, но оно того стоило… Обычно он обхаживал Офелию, а теперь они поменялись местами. Юноша понимал, что, скорее всего, это часть какой-то новой королевской игры, но не собирался отступать, пока в этой игре ему было приятно.

— Я хочу большего, — тихо шепнул он, остановив женщину рукой.

Она лишь вновь улыбнулась, после чего скинула с себя сначала плащ, а после и сорочку.

Леонардо прекрасно понимал, что она это спланировала. Однако против таких планов он ничего не имел.

Юноша был расслаблен настолько, насколько это в принципе было возможно в сложившейся обстановке. Офелия всё делала сама, а брюнету лишь оставалось рассматривать прекрасное королевское тело. Ох, как же это прекрасно его возвышало! Он чувствовал себя чертовски важной персоной, ведь сама монархиня сейчас удовлетворяла все его похотливые потребности и желания.

Как только Офелия покинула покои брюнета, забрав свой фонарик, он быстро уснул. С лица юноши не уходила улыбка, ведь эта ночь была как не первой, так и далеко не последней.

========== Глава 14 ==========

Выздоровление шло необходимыми темпами. Довольно быстро прогулки по саду переросли в полноценные выезд в город, а после — на охоту. В тот самый домик, где не так давно ночевал ещё тёплый Жакоб Боррелли. Королева продолжала в это время восседать за престолом. Лео составлял компанию Джордано и прочим приближённым.

Они толком не общались, а единичные диалоги сводились к просьбам или осведомлении друг друга о каких-либо потребностях. Джордано то и дело сверлил своим тёмным и тяжёлым взглядом юношу, а тот в ответ даже слова сказать не мог — и говорить было нечего, и свидетели всегда присутствовали.

Мысли о королеве не давали покоя. Виконт то и дело хотел прикоснуться к её телу, вдохнуть её запах. Он скучал. Ему стыдно было это признать, но пришлось. Лео пытался быть честным перед собой. Если другие люди его волновали, мягко говоря, слабо, то себя он предпочитал ценить, уважать и баловать.