Кровь и железо

— Если у вас остались какие-то детские представления о том, что Союзом правит король или тупицы-пустословы голубых кровей из Открытого Совета, избавьтесь от них немедленно. Вся власть принадлежит Закрытому Совету. И с тех пор, как король заболел, её там даже больше, чем всегда. Двенадцать человек на двенадцати больших неудобных стульях, и я среди них. Двенадцать человек с очень разными взглядами. И двенадцать лет, в военное и в мирное время Феект удерживал нас в равновесии. Он натравливал Инквизицию на судей, банкиров — на военных. Он был тем стержнем, на котором вращалось королевство. Основанием, на котором оно покоилось, и его смерть оставила дыру. Множество зияющих дыр, и люди будут стремиться их заполнить. Чувствую, скулящий осёл Маровия — этот благодетель человечества в сердце Верховного суда, самозваный защитник простолюдинов — будет первым в очереди. Это зыбкая, опасная ситуация. — Архилектор крепко упёрся кулаками в стол перед собой. — Мы должны убедиться, что ей не воспользуются нежелательные люди.

Глокта кивнул. Думаю, я понимаю вашу мысль, архилектор. Воспользоваться ситуацией должны мы, и никто иной.

— Вряд ли надо говорить, что лорд-канцлер — один из самых могущественных постов в королевстве. Сбор налогов, казна, королевская монета — всё в его ведении. Деньги, Глокта, деньги. А деньги — это власть, вряд ли нужно вам об этом говорить. Новый канцлер будет представлен завтра. Основным кандидатом был наш прежний мастер-распорядитель монетного двора, Сепп дан Тойфель. — Понимаю. Что-то подсказывает мне, что он уже вне рассмотрения.

Губа Сульта скривилась.

— Тойфель был тесно связан с гильдиями торговцев, и в частности с торговцами шёлком. — Презрительная усмешка сменилась насупленностью. — В придачу он был партнёром верховного судьи Маровии. Так что, сами видите, вряд ли из него получился бы приемлемый лорд-канцлер. — И в самом деле. Вряд ли. — Генеральный инспектор Халлек — куда лучший выбор, на мой взгляд.

Глокта посмотрел на дверь.

— Он? Лорд-канцлер?

Сульт, улыбаясь, встал и пошёл к шкафу у стены.

— Больше никого и в самом деле нет. Его ненавидят все, и он ненавидит всех, кроме меня. К тому же он консерватор с суровым характером, который презирает торговцев, и всё, за что они выступают. — Он открыл шкаф, достал два бокала и богато украшенный графин. — Он будет если и не дружелюбным лицом в Совете, то по крайней мере благожелательным, и чертовски враждебным ко всем остальным. Более подходящего кандидата сложно придумать.

Глокта кивнул.

— Он кажется честным. — Но не настолько, чтобы я доверил ему положить меня в ванну. А вы, ваше преосвященство?

— Да, — сказал Сульт, — он для нас будет очень ценным. — Он налил два бокала тёмно-красного вина. — И просто в качестве дополнительной награды, мне удалось назначить нового удобного мастера-распорядителя монетного двора. Слышал, торговцы шёлком готовы языки себе откусить от ярости. Эта сволочь Маровия тоже не очень-то счастлив. — Сульт хихикнул. — Прекрасные новости, и благодарить следует вас. — Он протянул один бокал.

Яд? Медленная смерть в конвульсиях и рвоте на прекрасном мозаичном полу архилектора? Или просто уткнусь лицом в его стол? Но не было никаких иных возможностей, кроме как схватить бокал и сделать большой глоток. Вино было незнакомым, но вкусным. Возможно из какого-то далёкого прекрасного места. По крайней мере, если я умру здесь, мне не придётся проделывать весь этот путь вниз по этим ступенькам. Но архилектор тоже пил, доброжелательно улыбаясь. Так что всё-таки, наверное, я протяну до вечера.

— Да, мы сделали отличный первый шаг. Да, времена нынче опасные, но с другой стороны опасность и возможность часто идут рука об руку. — Глокта почувствовал странное ощущение, поднимавшееся по спине. Это страх, амбиции или и то и другое? — Мне нужен человек, который всё приведёт в порядок. Человек, который не боится наставников, торговцев или даже Закрытого Совета. Тот, на кого можно положиться, кто будет действовать тонко, осмотрительно и безжалостно. Тот, чья верность Союзу вне всяких сомнений, но у кого нет друзей в правительстве.

Тот, кого все ненавидят? Кто примет вину на себя, если всё пойдет наперекосяк? Тот, у кого на похоронах не будет много народу?