Кровь и железо

— Готов поспорить, что приходила. — Сульт встал со стула и прошёл к окну, сцепив за спиной руки в белых перчатках. — Мир меняется, Глокта, мир меняется. Старый порядок ломается. Верность. Долг, гордость, честь. Эти понятия давно вышли из моды. Что пришло им на смену? — Он глянул через плечо и скривил губы. — Жадность. Торговцы стали на этой земле новой силой. Банкиры, лавочники, купцы. Мелкие людишки с мелкими умами и мелкими устремлениями. Люди, которые верны лишь себе. Их единственный долг — собственные кошельки. Их гордость лишь в том, чтобы надуть своих начальников, а честь измеряется в серебряных монетах. — Нет нужды спрашивать, как ты сам относишься к торговцам.

Сульт сердито посмотрел в окно и повернулся в комнату.

— А теперь, похоже, чей угодно сын может получить образование и дело, и стать богатым. Всё больше и больше растёт богатство и влияние купеческих гильдий — торговцев шёлком, торговцев пряностями и иже с ними. Наглые, самоуверенные простолюдины диктуют свою волю тем, кто по роду выше них. Их жирные жадные пальцы теребят струны власти. Это почти невыносимо. — Он содрогнулся, шагая по комнате.

— Инквизитор, я буду говорить с вами честно. — Архилектор изящно махнул рукой, словно его честность была бесценным даром. — Союз никогда прежде не казался таким могущественным, никогда не контролировал больше земель, но за этим фасадом мы слабы. Не секрет, что король уже совершенно не способен принимать решения. Кронпринц Ладислав — фат, окруженный льстецами и болванами. И не думает ни о чём, кроме азартных игр и нарядов. Принц Рейнольт намного лучше подходит для трона, но он младший сын. Закрытый Совет, который должен править этим тонущим судном, набит жуликами и интриганами. Некоторые, может, и лояльны, некоторые определённо нет, и каждый стремится затащить короля в свою сторону. — Как печально, ведь очевидно, что все они должны тащить его в твою сторону?

— Тем временем Союз осаждён врагами, опасности есть и за нашими границами, и внутри. В Гуркхуле новый энергичный император, который готовит свою страну к очередной войне. Северяне тоже берутся за оружие и шныряют на границах Инглии. В открытом совете дворяне кричат о древних правах, в то время как в деревнях крестьяне кричат о новых. — Он глубоко вздохнул. — Да, старый порядок ломается, и ни у кого нет искренности или мужества, чтобы его поддержать.

Сульт замер, глядя на один из портретов: массивный лысый человек в белой одежде. Глокта сразу его узнал. Цоллер, величайший из всех архилекторов. Неутомимый воитель Инквизиции, герой палачей, бич неверных. Цоллер сердито и злобно смотрел со стены, словно даже после смерти мог испепелить предателей одним взглядом.

— Цоллер, — проворчал Сульт. — В его время всё было проще, это несомненно. Ни стонущих крестьян, ни жуликов-торговцев, ни недовольных дворян. Если люди забывали своё место, им напоминали раскалённым железом. И о любом брюзжащем судье, который осмелился бы заныть об этом, больше никогда уже не слышали. Инквизиция была благородным учреждением, в котором работали самые лучшие и самые блистательные. Единственным их желанием и единственной наградой было служить своему королю и искоренять неверность. — О, в старые дни всё было грандиозным.

Архилектор уселся на своё место и склонился над столом.

— А теперь у нас третьи сыновья разорившихся дворян могут набивать карманы взятками, а полукриминальные отбросы — удовлетворять свою страсть к пыткам. Наше влияние на короля постоянно слабеет, наше финансирование постоянно урезается. Когда-то, Глокта, нас боялись и уважали, а теперь… — Мы жалкая подделка. Сульт нахмурился. — Ну, всё уже не так, как раньше. Интриги и измены множатся, и я боюсь, что Инквизиция уже не справляется со своими задачами. Слишком многим наставникам уже нельзя доверять. Их уже не заботят интересы короля, или государства, и вообще чьи-либо интересы, кроме своих собственных. — Наставникам? Нельзя доверять? Я в обморок грохнусь от изумления. Сульт ещё сильнее нахмурился. — А теперь еще Феект[34] мёртв.

Глокта поднял взгляд. А вот это уже интересно.

— Лорд-канцлер?

— Достоянием общественности это станет завтра утром. Он неожиданно умер несколько ночей назад, когда вы были заняты с вашим другом Реусом. Причины его смерти всё ещё вызывают вопросы, но ему было около девяноста. Удивительно, что он продержался так долго. Его называли золотым канцлером, величайший политик своего времени. Прямо сейчас его изображение высекают в камне, чтобы поставить в аллее Королей. — Сульт фыркнул себе под нос. — Величайший дар из тех, на которые каждый из нас может надеяться.

Глаза архилектора сузились до голубых щелочек.