Кровь и железо

— О, полковник, не надо, — прошептала Арди, когда Глокта стал слизывать кровь с её щеки.

— Что не надо? — прорычал он, отклоняя её назад и яростно целуя. Толпа неистовствовала. Когда он оторвался от неё, она охнула, с обожанием глядя на него своими большими тёмными глазами, слегка приоткрыв губы.

— Арфиекфор фдет ваф, — сказала она, мило улыбаясь.

— Что? — Толпа умолкла, будь она проклята, и его левый бок занемел.

Арди нежно коснулась его щеки.

— Арфиекфор! — крикнула она.

Раздался громкий стук в дверь. Глаза Глокты резко открылись. Где я? Кто я?

О, нет.

О, да. Он тут же понял, что спал плохо: тело под одеялами смялось, лицо уткнулось в подушку. Вся левая сторона онемела.

Удары в дверь стали ещё сильнее.

— Арфиекфор! — донесся шепелявый рёв Инея с той стороны.

Когда Глокта попытался поднять голову с подушки, шею пронзила боль. Ах, что может быть лучше первого спазма за день, чтобы заставить разум работать.

— Ладно! — прохрипел он, — дай мне минуту, чёрт возьми!

Тяжёлые шаги альбиноса застучали по коридору. Глокта немного полежал спокойно, потом осторожно пошевелил рукой, очень медленно. Дыхание хрипело от напряжения, и он попытался перевернуться на спину. Сжал кулак оттого, что в левой ноге началось покалывание. Если бы только эта проклятая штука оставалась онемевшей. Но боль теперь быстро распространялась. Кроме того до него донёсся неприятный запах. Проклятие, я снова обосрался.

— Барнам! — взвыл Глокта, а потом, задыхаясь, подождал. Его левый бок мстительно пульсировал. Где этот старый идиот? — Барнам! — закричал он изо всех сил.

— Сэр, с вами все в порядке? — донёсся голос слуги из-за двери.

В порядке? В порядке, ты, старый дурак? Когда, по-твоему, я в последний раз был в порядке?

— Нет, проклятье! Я испачкал постель!

— Я нагрел воды для ванны, сэр. Вы можете встать?

Однажды Инею пришлось вышибить дверь. Может, оставлять её на ночь открытой? Но как тогда я смогу спать?

— Думаю, справлюсь, — прошипел Глокта, прижав язык к пустым дёснам. Его руки тряслись, когда он перетаскивал себя с кровати на стул рядом.

Нелепая беспалая нога дёргалась сама по себе, и всё ещё не слушалась. Он сердито смотрел вниз, его ненависть распалялась. Жуткая ёбаная хрень. Отвратительный, бесполезный кусок мяса. Почему они просто её не отрубили? Почему я сам до сих пор этого не сделал? Но он знал, почему. С такой ногой он, по крайней мере, мог притворяться, будто он наполовину человек. Глокта ударил иссохшее бедро, и тут же об этом пожалел. Болван, болван. Боль расползалась по спине, немного сильнее чем прежде, и усиливалась с каждой секундой. Ну ладно, ладно, не будем ссориться. Он начал мягко тереть высохшую плоть. Мы привязаны друг к другу, так зачем меня пытать?

— Сэр, вы можете добраться до двери? — Глокта сморщил нос от запаха, схватил трость и медленно, мучительно поднялся на ноги. Проковылял через комнату, чуть не поскользнулся на полпути, но с обжигающим приступом боли сумел выпрямиться. Повернул ключ в замке, прислонился к стене для равновесия и распахнул дверь.

Барнам стоял с той стороны, протянув руки, готовый поймать его. Какое бесчестье. Подумать только, меня, Занда дан Глокту, величайшего фехтовальщика Союза, должен тащить в ванну старик, чтобы я мог смыть своё собственное дерьмо. Должно быть, все те болваны, которых я когда-то победил, теперь громко смеются, если, конечно, ещё помнят меня. Я бы тоже посмеялся, если бы мне не было так больно. Но он перенёс вес с левой ноги и безропотно положил руку на плечи Барнама. В конце концов, что с того? Надо стараться облегчить себе жизнь. Насколько это вообще возможно.

Глокта сделал глубокий вдох.