Кровь хрустального цветка

Бейз ощетинивается, сильнее вжимая Кайнона в стену.

– Скинуть его с лестницы или сразу с балкона?

Ох ты ж…

Он сейчас нарвется на дуэль. Или на обезглавливание, если когда-нибудь окажется на юге.

– Ни то, ни другое, – отрезаю я и широким жестом ладони приглашаю Кайнона зайти.

Бейз бросает на меня изумленный взгляд.

– Ты шутишь?

– Очевидно, что нет, – вставляет Кайнон, чем никак не помогает, потому Бейз тут же шипит ему в лицо.

Я чуть не захлопываю дверь перед обоими.

Бейз испепеляет меня мрачным взглядом, возможно ожидая, что я передумаю и уползу обратно в свою раковину. Но я уже не та девушка, которой была вчера. По правде говоря, я теперь вообще понятия не имею, кто я такая.

Я знаю лишь то, что я зла, сбита с толку и на кое-кого точу зуб. К несчастью для Бейза, он в списке почти наверху.

– Пропусти его.

Он скрипит зубами, на виске бьется венка. Наконец Бейз отступает на шаг, отнимает кинжал от горла верховного владыки, где остается порез.

Кайнон небрежно проводит по нему рукой и вытирает кровь о штаны.

– За это мне следовало бы снять тебе голову с плеч, мальчик.

– Рискни, мать твою, – скучным голосом тянет Бейз, прислоняясь к стене.

В груди Кайнона зарождается низкий, хищный смех.

– Осторожней с желаниями.

Со стоном я разворачиваюсь к ним спиной и ухожу к окну, проскальзываю между книгами и грудами одежды, а потом забираюсь на подоконник. Поднимаю взгляд, как раз когда с лица Кайнона сползает победоносная улыбка, а сам он застыл на пороге моего разгрома.

– Ты… э-э… уют наводишь? – интересуется Каин, держа ногу на весу, будто в поисках, куда бы ступить.

Бейз встает у двери и сверлит спину Кайнона взглядом, явно воображая массу кровавых способов ее вскрыть.

– Нет, она просто ужасная неряха. Но, полагаю, теперь это твои заботы, верно?

Я его прикончу.

– Можешь быть свободен, – пренебрежительно взмахивает рукой Кайнон.

Бейз прислоняется плечом к косяку и принимается чистить ногти острием кинжала.

– Не могу, когда у нее тут в комнате развратник, нет.

Верховный владыка Юга поднимает с пола бутылочку, вынимает пробку и, принюхавшись, морщится.

– Ты ходишь по тонкой грани, дружище.

– Ударение на «мне плевать».

– Бе…

– По крайней мере, пока не понадобится моя помощь, верно? – подначивает Кайнон.

Массирую виски, гадая, не найдется ли у Кая в его норе с добром воздушного кармана, чтобы он унес меня туда отдохнуть.

– Бейз, просто уйди. Я взрослая девочка и могу о себе позаботиться.

– При всем уважении, – отвечает тот, занимаясь ногтями, – твои поступки в последнее время противоречат каждому слову, которое только что слетело с твоего языка. И пока ты все еще живешь под этой крышей, моя работа – следить за твоей безопасностью. Если он остается, значит, и я тоже.

Кайнон открывает рот, но я обрываю его пристальным взглядом, который… как ни странно, действует. Выгнув бровь, Каин присаживается на край туалетного столика, готовый наблюдать за представлением.

Меня раздражает присутствие почти незнакомого мужчины, но я хочу услышать, что он собрался сказать. А Бейз… пусть немного подождет.

Нам еще нужно перекинуться парой слов.

– Я не прошу тебя оставить пост, Бейз. Просто спустись на несколько ступеней, дай уединиться.

Он шипит – хотя мой умиротворяющий тон ничуть не выдает кипящего желания его отметелить, – а потом все же делает, как я попросила, бормоча под нос что-то про переплачивать и недооценивать, и наконец исчезает из виду.

Лицо Кайнона становится жестче.

Он приближается ко мне, и я вздрагиваю под его острым, как лезвие бритвы, взглядом.

– Ты неважно выглядишь.

– Все хорошо, – я тереблю кончик косы.

– Лжешь.

Всецело и полностью. Наверное, не стоит начинать отношения с вранья, но вот пожалуйста.

Кайнон вздыхает, окидывает взглядом комнату и отходит к моему рабочему месту – длинному деревянному столу, который занимает треть изогнутой стены. Обычно из окон сверху на него льется свет, но уже несколько дней небо затянуто тучами.

Кайнон прикасается к ткани, под которой скрывается незаконченный шепот, оценивает коллекцию камней, его пальцы скользят по маленькому изображению рук, что тянутся из пятна серой краски.

Сердце сжимается, и я отворачиваюсь.

Тот, кому принадлежат эти руки, живет лишь в моих кошмарах.

– Сама рисуешь?

– Да.

Кайнон берет один камень, взвешивая в руке, – образец, который я сделала перед тем, как нарисовать подарок для Кая. Остров из зазубренных хрустальных шпилей посреди пустого океана. Маленькие птички в небе, конус гейзера, с которого стекает вишневая река.

Каин кивает, и в его глазах отражается что-то вроде благоговения.

– Я знаю остров, точно такой же. Место, которое я часто посещал с отцом… до того, как он скончался.

Слова тяжелы, скорбь сгущает краски, задевает струны моего сердца.

– Сожалею о твоей утрате, Кайнон.

– Это было давно.

Принимаюсь расплетать косу, чтобы занять руки.

– Ну… можешь взять камень себе, если хочешь.

Жду, что Каин скажет «нет». Не принято, чтобы женщина дарила что-то обещанному взамен на куплу, но в наших странных обстоятельствах… это кажется уместным.