Кровь хрустального цветка

С ощущением, будто я обмочилась, я откинула одеяло и пришла в ужас: там было алое пятно, пропитавшее простыню и матрас. Мало того что пришлось все поменять, так теперь у меня в исподнем лежит комок плотного, впитывающего материала.

Со вздохом бросаю взгляд на тяжелые облака, соскальзываю с подоконника и встречаюсь взглядом с манекеном у дальней стены, закутанным от шеи до пят в кроваво-красное платье.

Широко распахнутые глаза, что смотрят в никуда.

Я вся ощетиниваюсь.

Танис доставила его утром, и теперь он в моем личном пространстве, постоянно напоминает о том, что бал, Трибунал и Конклав не за горами. Триада вынужденных пыток.

Ежемесячный Трибунал необходим, чтобы народ Рордина высказал ему прошения, а когда сюда съедутся все остальные со всего континента на бал и Конклав?.. Следующие несколько дней будут непростыми.

Чем меньше я об этом думаю, тем лучше.

Хватаю покрывало с края кровати и набрасываю на манекен, скрывая доказательство настойчивого намерения Рордина ввести меня в общество против моей воли. Взяв сумку, рассыпаю ее содержимое по постели. Хочу собрать заново то, что понадобится днем, но вдруг меня покидают все силы, и я просто роняю ее.

Просто… не могу, и все тут.

Сняв ночную сорочку, натягиваю свободные штаны с рубашкой и направляюсь к двери.

Кай меня подбодрит. Ему это всегда удается.

Как раз устраиваюсь на краю камня, когда из воды показывается голова Кая. Волосы зачесаны назад, глаза мерцают, как два нефрита. У него раздуваются ноздри, брови сходятся у переносицы, и он придвигается ближе – мощные плечи вздымаются над серебристой поверхностью, и меня касается его пульсация.

– У тебя кровь.

Вздыхаю, перекатывая в руках яблоко.

– Боюсь, не тот случай, когда ты сможешь ее зализать.

Кай вскидывает брови и склоняет голову, обнажая три тонкие линии сбоку на шее.

– Уверена?

Когда до меня наконец доходит, я бросаю яблоко ему в голову.

Кай ныряет, яблоко падает в воду секундой позже. А потом Кай появляется вновь, уже с ним в руке, и, внимательно глядя на меня, с хрустом откусывает.

– Чего так смотришь? – бормочу я, болтая в воде ногами.

– Ты грустная.

– Такое бывает, когда достигаешь половой зрелости и возвращаешься к ношению пеленок, и все это за одну неделю.

– Это точно. – Кай ухмыляется. – Плавание под запретом…

– Молчи.

– Можешь привлечь акул.

Я стону, а он смеется, придвигаясь ближе, а потом снова кусает яблоко и оставляет его на камне. Кай закатывает мне штаны до самых колен, хватает меня за бедра и поднимет с впечатляющей для того, кто наполовину погружен в воду, силой. Усадив меня на край валуна, он устраивается между моими широко раздвинутыми коленями.

Чувствую, что мне нужно положиться на того, кто не состоит весь из ледяного камня. Наклоняюсь вперед, наслаждаясь прикосновением шелковистой кожи Кая к моей щеке, и вдыхаю его густой, солоноватый аромат.

Нет никакой паузы. Отрада не омрачается ни единым мгновением неловкости. Пусть мы из разных миров, мы стерли эту явную черту между нами и завязали теплую, уютную дружбу.

Мое счастье.

Кай обхватывает меня руками, притягивая ближе.

– Я уже говорила тебе, что ты мой самый лучший друг?

– Говорила, – рокочет он и проводит кончиками пальцев, словно кистью, вверх-вниз по моей спине, расписывая ее красками своей любви. – И никто никогда не сможет этого изменить.

Утекают мгновения, мы сплетены в мирной непринужденности, и нежные объятия Кая помогают мне почувствовать себя чуточку лучше.

– Орлейт…

– М-м-м?

– Думаю, я знаю, что тебе нужно, – шепчет Кай, и его рука застывает ниже моей талии, а в голосе звучит хрипотца, которой я раньше не слышала.

– Правда?

– Угу, – рокочет в его груди звук, и я отстраняюсь, заинтригованная озорной улыбкой.

Сердце в груди делает кульбит.

Кай заправляет прядь волос мне за ухо, оставляет руку на моей шее, и я замечаю на его щеках легкий румянец.

– Это подарок… своего рода.

Кожу под его пальцами покалывает, по плечу и вокруг уха разбегаются искорки.

– Я очень люблю твои подарки…

– Знаю, – улыбается Кай, и его глаза поблескивают плутоватым огоньком, когда он проводит большим пальцем по моему острому подбородку. – А я люблю дарить их тебе.

Киваю, хотя и не уверена почему.

Может, все дело во вскипевших нервах – они заставляют меня сесть немного ровнее, вспомнить о запахе изо рта и порадоваться, что перед спуском с башни мне хватило предусмотрительности почистить зубы.

Может, это тело Кая – столп изящных мышц, закрепившийся у меня между ног, словно он заявляет на меня свое право.

Или, может, все потому, что я чувствую себя с ним в безопасности. И сейчас, измученная уязвимым сердцем, обтянутая кожей, которая кажется чужой, наполненная огненной душой и в то же время совершенно опустошенная, я хочу быть только здесь. С ним.

Таковы мои мысли, когда я смотрю в глаза цвета морской волны.

– Ну, давай, – шепчу я, и пульс ускоряется. – Не томи.

У Кая вырывается глубокий рокот и, клянусь, его глаза вспыхивают ярко-зеленым. И без иных предупреждений губы Кая сталкиваются с моими – блуждают, двигаются в голодном танце, далеком от нежности.