Кровь на эполетах

— Все знаю, Платон Сергеевич, — сказал Паскевич, едва я поздоровался. — Спешнев рассказал. Признаться, изумлен. Но чего не бывает на войне, тем более, такой? Вся Европа взбаламучена, народы пришли в движение, тысячи людей сгинули. И все из-за одного злодея. Тем не менее, поддержу вашего полкового командира — ребенку не место среди солдат. У вас есть кому оставить дочь?

Я покачал головой.

— Может, в какой-нибудь встречной деревне?

— Крестьяне сами голодают, ваше превосходительство, а тут какая-то француженка… Мари не говорит по-русски. Проще бросить на дороге — быстрее умрет.

— Не считайте меня бездушным человеком, Платон Сергеевич! — нахмурился Паскевич. — Я просто думаю, как помочь. В Смоленске знакомые имеются?

— Никого, ваше превосходительство. К тому же город сгорел и подвергся разорению. Хотя… — в голове у меня забрезжила мысль. — В трех дневных переходах к востоку от Смоленска есть поместье Залесье, принадлежащее вдове генерала Хренина Наталье Гавриловне. Наша рота останавливалась там, отступая от Могилева. В том поместье, к слову, мы польских шеволежеров побили. Графини и ее дочери в Залесье сейчас нет — уехали вместе с нами и далее в Москву, но осталась часть дворни, не говоря о крестьянах. Меня они знают и вполне могли бы присмотреть за дочерью.

— Если поместье не разорили французы, — вздохнул генерал.

— Вряд ли, — не согласился я. — Залесье расположено в стороне от торных дорог. К тому же, уходя, мы вооружили крестьян пиками, взятыми у поляков. Начало над ними принял отставной унтер-офицер, воевавший прежде с генералом Хрениным. Забрести в имение могли только французские фуражиры, и я сомневаюсь, что их туда пустили. Егор, так зовут унтер-офицера, свое дело знает, он нам крепко помог в бою с поляками.

— Вот видите, Платон Сергеевич, — улыбнулся Паскевич. — Стоит подумать, и решение найдено.

— Мне дадут отпуск для устройства семейных дел?

— Посреди войны? — хмыкнул генерал. — Да и как вы собираетесь ехать? Вдвоем с денщиком? Дороги неспокойны, легко можно нарваться на отступающих французов или шайку дезертиров. Поэтому мой приказ. Берете свой летучий отряд и выдвигаетесь к востоку от Смоленска. Задача — обнаружить возможное передвижение войск неприятеля к Красному. Если вы по пути заглянете в Залесье, чтобы переночевать и пополнить запасы провианта, так это обычное дело, — Паскевич подмигнул мне. — Сроку вам — неделя. К сражению вы, конечно, не успеете, но не думаю, что кто-то осмелится упрекнуть Георгиевского кавалера в том, что он от него уклонился.

— Благодарю, вас, ваше превосходительство! — я прижал руку к груди.

— Оставьте, Платон Сергеевич! — сморщился он. — Ваша история растрогала меня до глубины души. И не только меня. Посреди крови и огня, тысяч смертей обрести родное дитя… Меня офицеры не поймут, если откажу вам в участии. И, да. Чтобы не заплутали и не угодили случайно к французам, дам вам проводника. Интересная история с ним. Казаки сегодня задержали в одной из деревень странного человека. Назвался смоленским купцом Артюхиным. Рассказал, что сбежал от французов, уведя перед тем у них коня вместе с снаряжением. Конь у него и вправду добрый, есть палаш и пистолеты. Как сказал купец, он искал встречи с русской армией. Казаки привели его ко мне, я допросил. Бумаги справные, сам горит желанием помочь. Говорил, что настрадался от супостатов, зверствовали они в Смоленске. Уверяет, что знает все дороги вокруг города и в отдалении от него. До войны ездил по имениям, скупая у помещиков хлеб и скот. Я пришлю его к вам, полагаю, пригодится.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, — еще раз поклонился я.

— Удачи вам, Платон Сергеевич!

Прибыв в полк, я доложил о разговоре с Паскевичем Спешневу.

— Замечательный у нас командир! — сказал он, выслушав. — Не каждый такое бы разрешил. Кого возьмешь с собой?

— Только офицеров своего батальона. Тех, кто сам вызовется. Неволить не буду — дело, считай, личное.

— Это тебе так представляется, — улыбнулся Семен.

В его правоте убедился в батальоне. Офицеры, как один, вызвались участвовать в необычном рейде. Я даже растрогался. Подумав, отобрал тех, с кем некогда выходил к Смоленску. Из артиллеристов — Кухарева и его людей. Ефиму будет приятно встретиться с оставшимся в имении Егором и другими знакомцами. Если те, конечно, уцелели. Будем надеяться, что это так.