Кровь на эполетах

В батальон я возвращался в приподнятом настроении. Как там у Пушкина? «Старик Державин нас отметил и, в гроб сходя, благословил…» Приятно. Только в гроб Кутузову пока рано, ему еще французов из России выгонять, хотя выглядит главнокомандующий неважно. Помочь бы, но как? Старость не лечится. Кутузову – 67, это даже по меркам моего времени немало, добавим походную жизнь, два огнестрельных ранения в голову… У старика наверняка гипертензия – с его возрастом и весом это как пить дать. Потому и спит много – инстинктивно чувствует, что организм требует. Во сне у человека артериальное давление снижается – так называемый «диппинг», это уменьшает вероятность инфаркта и инсульта. Последний здесь называют «ударом»: дескать с господином N случился удар, вследствие чего несчастного парализовало полностью или частично. Это в лучшем случае. В худшем N везут на кладбище… Гипертензия опасна не только инсультом. Высокое артериальное давление досрочно изнашивает внутренние органы, прежде всего сердце. Потому в моем времени гипертоникам рекомендуют ежедневно принимать препараты, снижающие давление. Только где ж их взять? Я даже давление измерить Кутузову не могу – тонометры изобретут только в конце века. Однако помочь хочется: Михаил Илларионович этого заслужил как никто другой. Посоветовать народное средство, например, свеклу? Варить ее в кожуре, а полученный отвар пить с медом. Не панацея, конечно, таблетки не заменит, но хоть что-то. Надо будет попробовать протолкнуть идею. Я царя лечил, так что светлейший прислушается.

Получить похвалу от главнокомандующего в присутствии сонма генералов дорогого стоит. Это я понял, выйдя из кабинета Кутузова. В приемной ко мне подошли Раевский с Паскевичем, пожали руку, а мой комдив вдобавок громко поблагодарил за отвагу, проявленную батальоном сегодня, тем самым давая окружающим понять, что и он при делах. Раевский в свою очередь вспомнил, как наша рота егерей помогла ему отбиться от Мюрата под Красным. Другие генералы благодарить не спешили, хотя поглядывали с любопытством, отдельные – с неприязнью. Вышедший из кабинета Кутузова Толь объявил, что совещание окончено. Генералы потянулись к выходу. Воспользовавшись моментом, Паскевич отвел меня в сторону и укорил вполголоса:

– Врать светлейшему все же не стоило.

– Главнокомандующий меня за это отругал, – сообщил я.

– Его не проведешь, – кивнул Паскевич. – Но награда будет?

– Обещал, – заверил я.

– Отдыхайте! – сказал генерал и пошел к выходу. Я – следом.

В расположении батальона меня встретили офицеры и Спешнев. На их лицах читался жгучий вопрос: с чего Руцкого потащили к Кутузову? Я не стал томить и рассказал, добавив от себя, что светлейший поблагодарил батальон за проявленную отвагу.

Субалтерны заулыбались. Ротные такого восторга не проявили, но по их лицам было видно, что похвала светлейшего им приятна. Любят в армии Кутузова. Спешнев выразительно посмотрел на меня, я в ответ пожал плечами: не знаю, включат ли в список представленных к наградам и командира полка. По идее должны, но как выйдет? Если Наполеон завтра уйдет, скупиться не станут. У победы много отцов, а тут, как ни крути, она есть. В ответ Спешнев вздохнул.

– Предлагаю, господа, это отметить, – предложил Синицын. – Есть чем. В трофеях нашлось.

Господа проявили полное понимание. Мы расселись у костра на принесенных денщиками чурбаках, Синицын достал из ранца несколько бутылок, и они тут же пошли по рукам. Вино, ликеры… В Москве награбили. Некоторые из бутылок початы, наверняка покойные французы из них хлебали, но присутствующих это не смутило. Напитки полились в жестяные стаканы от манерок, из которых переместились в желудки. Хорошо!

Внезапно в стороне послышался топот копыт, и в освещенный костром круг вступили четверо коней. Всадники ловко спешились и пошли к нам. Ба, знакомые лица! Есаул Кружилин и его сотники.

– Добрый вечер честной кампании! – поприветствовал нас Кружилин и поинтересовался: – Что празднуем?

– Капитан Руцкий от светлейшего князя вернулся, – ответил за всех Спешнев, с любопытством глядя на казаков. – Сам Кутузов его благодарил, награды офицерам батальона обещал. Вот и празднуем, – добавил с гордостью. – Присаживайтесь, господа, разделите с нами радость! Есть вино, ликеры.

– У нас лучше, – улыбнулся Кружилин и протянул руку назад. Один из сотников вложил в нее тяжелую бутылку. – Вот! – есаул показал ее нам. – Французская водка, «бренди» называется. Крепкая, но мягкая.

Кружилин присел на поднесенный денщиком чурбак. Его спутники разместились рядом прямо на траве. Есаул сильными ударами ладони по дну бутылки выбил из нее пробку, плеснул в поданный денщиком жестяной стакан, а затем пустил бутылку по рукам. Все, в том числе сотники, последовали его примеру.