Кровь на эполетах

Указ всколыхнул польских крестьян. Как ни плохи были отдельные русские помещики, но в сравнении с панами они выглядели ангелами. Шляхта к «хлопам» относились хуже, чем к скоту. А тут земля и воля! Пусть в другом государстве, но не в немецком же! Язык близок, бог один, а креститься справа налево или наоборот, щепотью или ладонью – дело десятое. Что на латинском языке мессу слушать, что на церковно-славянском обедню – без разницы. В специально открытые вербовочные пункты повалил народ. Организовать переселение царь поручил генерал-интенданту русской армии Канкрину, и Егор Францевич блестяще справился с задачей. Крестьян предполагалось селить на белорусских землях в конфискованных имениях польских магнатов. Многие из них поддержали Наполеона, ну, и расстались с собственностью. Война не пощадила их поместья, крестьяне большей частью умерли от голода и болезней. Александр не страдал благотворительностью: эти земли перешли в собственность монаршей семьи, так что облагодетельствовал он прежде всего самого себя. Деньги для выплаты подъемных, лошади и другой скот брались из конфиската. Все сделали грамотно. Весной к новому месту жительства отправились мужчины. Их задачей было вспахать и засеять свободные земли. Пусть яровыми – они менее урожайные, чем озимые, но зато весь хлеб останется крестьянам – подати платить-то не нужно. Подтянувшиеся семьи засадят огороды – голодать не будут. Переселенцев заселяли в опустевшие избы; там, где их не хватало, отрывали землянки. Перебьются по первости, далее отстроятся. Местным властям было велено всячески в том помогать, в частности, выделить строевой лес.

В считанные месяцы селения в восточных землях герцогства обезлюдели – переселение начали с них. Следом пришел черед центральных областей. Тут всполошились пруссаки. Здесь захватывают земли не для того, чтобы прирасти территориями. Чем больше подданных, тем больше поступления в казну и богаче государство. Переселенческую программу остановили, но к тому времени из Польши уехали не менее 50 тысяч «хлопов». Считая с семьями – четверть миллиона человек. Если учесть, что в бывшем герцогстве до войны проживало около 2,5 миллионов – серьезный удар по экономике.

Пребывать во взбудораженной восстаниями Польше царь не пожелал, и двор переехал в Берлин, вернее, Потсдам. Фридрих Вильгельм выделил Александру свой дворец Сан-Суси. Время монархи проводили весело: балы, смотры войск – русских и прусских попеременно, балет, опера, охота… На офицеров обеих армий пролился дождь наград: Фридрих Вильгельм жаловал прусские ордена русским, Александр – российские пруссакам. Мне неожиданно перепал орден Черного Орла – голубой крест на оранжевой ленте. Вручая его, Фридрих Вильгельм нарушил устав ордена: эта высшая награда Пруссии полагалась аристократам с прямым дворянским происхождением от восьми предков, чего у меня и близко не имелось. Но король так ненавидел Бонапарта, которого мы грохнули, что наплевал на эти обстоятельства. Перепало и от англичан – орден Бани, я стал почетным рыцарем-командором. На Большой Крест британцы не расщедрились – чином не вышел. Вот был бы генералом… У англичан насчет этого пунктик – любая награда строго по чинам. Может, от того, что они офицерские патенты продают, причем, официально. Мало заплатил – и всего лишь лейтенант, дал больше – и полковник. Нация торгашей… Придуманные мной пули для штуцеров англичане получили, о чем мне довольно сообщил их посланник при русском дворе граф Кэткарт. Ну, хрен с ними! Это вы еще про пули Минье не знаете, а они куда лучше. Англичанин и вручил мне орден, а вот денег не дал. Жлоб. Ну, и ладно, нас и в России неплохо кормят.