Кровь на шпорах

Старик бросил нервный взгляд по сторонам, встретился глазами с доном. Тот, пришпорив скакуна, одарил толстяка ободряющей улыбкой. Початок поторопился ее вернуть, воровато пряча глаза. От мысли, что должен содействовать убийству сильного, красивого, знатного сеньора, кончики ушей его похолодели. Он понял, что идет по шаткому подвесному мосту. Малейший промах − и ему конец. По спине вновь прокатилась холодная волна. Несмотря на то, что сеньор де Уэльва, случалось, чехвостил его, и знатно, Початку нравился его новоявленный господин; более того, внутреннее чутье подсказывало, что если кто-то и мог протянуть ему руку − случись что! − то, несомненно, лишь дон Диего. Антонио было жаль майора, которому капитан уготовил такую ужасную участь… Конечно, Початок был плут еще тот, но мысль о предательстве и убийстве, тем паче своего спасителя, претила. Да и Тереза, узнай об этом, прокляла бы его. А перспектива доживать остаток дней с камнем убийства на сердце не радовала.

− Тебя что-то тревожит? − де Уэльва, поравнявшись с возницей, пристально посмотрел ему прямо в глаза. Выражение лица дона испугало старика. Глядя на своего господина, как змей на мангуста, он пробурчал краткое «нет».

Что он врал, было ясно и дитю.

− Тебе лучше сказать правду, Антонио, − дон Диего не спускал насмешливых глаз с посеревшего лица. − И смотри, без глупостей! Ты знаешь эти места, а мы − нет. Если что-то не так − предупреди! Иначе мы не сможем тебе помочь, когда станет туго.

− Я… я… − Початок испугался, заметив, как сел на мель его голос, сплюнул в сердцах. Майор будто читал его мысли.

− Я здесь только потому, сеньор, что вы мне платите два пиастра в неделю, а вовсе не для того, чтобы умереть.

− Разумно, − взгляд дона скользнул по склонам холмов. В пустынной земле чувствовалось нечто тревожное. Может, потому, что он не мог выбросить из головы того наглого капитана? Может, именно в сей момент Диего впервые ощутил после девяти часов непрерывной скачки: кто-то идет по их следу. Осторожно, выдержанно, но неотступно, через каждый час стирая их следы своими. «Кто-то охотится за нами, но кто?..»

Когда он был еще корнетом, совсем юным, то жаждал зверских атак, с визгом шрапнели и звенящими сталью рубками… Тогда ему верилось, что драка лоб в лоб сделает его бесстрашным и закаленным, как булат дамасского клинка… Но, увы, заблуждался. Тем не менее бивачная жизнь не только лудила желудок походным харчем, она оставила свою метину: жажда одних атак − далеко не всегда муже-ство, а зачастую и глупость. Корень мудрости в этом вопросе − рассудительность, здравый смысл. Луис де Аргуэлло его, похоже, не имел, отсутствовал он и у его солдат.

«Если это капитан… − решил Диего, − то он в погоне за сатисфакцией, а она в сих местах, − майор еще раз беспокойным взглядом скользнул по неприютным гребням холмов, − только одна − смерть…»

Сто опытных драгун при мушкетах и саблях, а он с тремя слугами и не внушающим доверия проводником…

«Проклятие! Продолжать путь по дороге равносильно самоубийству. Вернуться к Бертрану?.. Чертовски жаль времени, но еще более жизни и секретного пакета, который поклялся доставить до места… Но если и поворачивать, где гарантии, что не отрезан путь? Дьявол! Возможно, они уже насыпают порох на полку и в ладонях катают свинец. Осторожность всегда окупается, а если повезет, дает и выгоду…»

− Поворачивай лошадей! − дон поднял на дыбы жеребца. Гонсалесы и Мигель тут же съехали на каменистую тропу. Им не надо было разжевывать, что из-за любой скалы они могли быть продырявлены пулями.

«Смерть дьяволу! А ведь андалузец прав! Лучше иметь одного врага, чем двух!» − стучало в голове Муньоса. Он яростно говорил с пристяжными и коренниками, концом своего возничего кнута обжигая уши одним, а ляжки другим. Но всё же устойчивый страх перед капитаном заставил его втихаря время от времени швырять пару-тройку горстей соли; белая, она яркой метиной оставалась на бурой земле.

Салатная зелень дубравы поглотила карету и всадников. Около лиги они крутились среди морщинистых кряжистых стволов, после чего спустились в ложбину песчаного яра, которая образовала настоящий лабиринт в стране утесов и скал.

Двумя часами позже майор направил карету в такие густые заросли, что папаша Муньос успевал только жмурить глаза, а всадникам случалось даже вынимать ноги из стремян.

Это были глухие, безлюдные места: империя скорпионов и змей, юкки29 и кактусов, скрывавших всадника со шляпой. На обочине звериной тропы ныряли за своей добычей канюки, а другие хищные птицы неслышно кружили над ними в вяло текущем воздухе.

Вконец измотанные, с кирпичными лицами, в изодранных плащах, они выехали из чащи. По приказу дона Диего возница продолжал раз за разом менять направления, выбирая каменистые участки, где копыто и колесо не оставляли явного оттиска.

− Дон, я умоляю вас, не гоните так лошадей! − временами орал ошалевший Початок.

Но всякий раз слышал веселое, неизменное:

− А зачем их тогда держать, если тихо ездить!