Кровь над короной (СИ)

Совсем юный кадет, прищурив глаза, смотрел на едва видневшийся вдалеке корабль. И тут же получил в ответ традиционный иронический «гаф» от своего старшего троюродного брата, что служил на кораблях вот уже больше десяти лет. И разбирался в судах гораздо больше, чем вышедший в первое учебное плавание новик, каких на палубе бота сейчас была добрая дюжина, совсем юных. Про них бывалые матросы говорят — еще не наелись досыта прокисшей солонины из бочек.

— Не шнява, а бриг, кадет! Где ты видишь на судне третью мачту?! Это на грот-мачте косой парус! А именуется грота-гаф-триселем! Да и корабль не аглицкий, а голландский!

В России была огромная масса мелкопоместных дворян, приходящихся друг другу настолько дальними родственниками, что о том многие в обыденной жизни порой подзабывали. Но только не на русском флоте, детище первого императора. Там фамилии играли огромную роль, и люди сходились между собой куда крепче, чем в обыденной жизни. В каких-нибудь усадьбах посреди воронежских степей, откуда до ближайшего Азовского моря чуть ли не добрая тысяча верст.

— Он позавчера с утра из Кронштадта вышел, сам видел, — задумчиво произнес лейтенант Захар Мишуков, почесав большим пальцем плохо выскобленный денщиком подбородок, — а с ним три аглицких торговца, свей и два «немца», из Любека и Данцига. Грузы на них две недели принимали, но вот в море вышли дружно. Ушли вместе, а этот отстал! Странно! Ветер попутный, давно должны миновать траверз Ревеля, а они все тут еще крутятся, в шестидесяти милях.

Странно…

Вообще, за последние четыре дня случилось много необыкновенного, что перевернуло жизнь не только конкретного человека, но и всей страны в целом. Вместо царицы Екатерины Алексеевны, что два года назад возвели на трон гвардейцы, не спрашивая желания на армии, ни флота, ни народа, сейчас на престол взошел четвертый по счету император-мужчина — Иоанн Антонович, третий этого имени.

Про него в корабельных кают-кампаниях говорили порой втихомолку, и все разное. Одни офицеры, что отсидел новый — «старый» император «безымянным узником» в подземелье Шлиссельбургской крепости чуть ли не десять лет, став там почти юродивым.

Другие утверждали, что дело обстоит с точностью наоборот — царица Елизавета Петровна до ужаса боялась свергнутого ею с трона младенца. А уж Екатерина Алексеевна страшно опасалась заговора в пользу того, кто прав на российский престол имеет гораздо больше не только ее самой, но и цесаревича Павла Петровича.

Про наследника вообще тихо поговаривали между собою, что прижит немкой вообще «на стороне», без всякого стыда. Приводился даже список кандидатов, кто «обрюхатил» императрицу, и в нем покойный царь Петр Федорович не значился.

Пятого дня спокойное царствование Екатерины Алексеевны в Кронштадте было прекращено орудийным гулом. С ворвавшейся на рейд галеры «Саламандры» начался сплошной переполох. Новость облетела все корабли и форты в единый миг — из Шлиссельбургской крепости силой оружия Смоленским полком освобожден «безымянный узник» который оказался бывшим императором Иоанном Антоновичем!

И все бы ничего, то дело привычное — переворот, эка невидаль — два года тому назад точно такой же случился. Адмирал Талызин в Кронштадт прибыл — уговорил тогда офицеры и команды примкнуть к царице Екатерине Алексеевне, сулил всяческие блага.

Обманул, как зачастую в России и бывает!

Царя Петра, прибывшего на галере из Ораниенбаума, с фортов отогнали угрозой начать пушечную стрельбу. А вскоре монарх скончался от внезапных «геморроидальных колик» — в такую болезнь, понятное дело, никто не поверил. А грешили все на «высоко взлетевших» братьев Орловых, которые тайком и удушили венценосца.

Матросы на то известие отреагировали своеобразно — теперь гвардейцам хода не было в портовые кабаки, били их там лютым боем страшно. Но и те в ответ охулки на руки не держали — доставалось и морякам частенько, все же изрядный перевес в силах в самой столице на стороне лейб-гвардии, да и все там откормленные, харч намного лучше флотского. Да пороха в войне с пруссаками многие «понюхали», приноровились в рукопашную штыковую атаку на померанских гренадер ходить — так что в таких баталиях матросы чаще бывали крепко биты.

Вражда потихоньку накапливалась и вырвалась наружу — в освобождении молодого императора приняли самое активное участие две галеры с экипажами, что присягнули ему на верность!

Так что агитация моряков «Саламандры» была встречена на палубах в восторгом. Линейные корабли «Ревель» и «Ингерманланд» под командованием капитана полковничьего ранга Петра Полянского, сына недавно умершего адмирала, сразу выступили на стороне законного монарха, к ним присоединился маленький гукор. С развернутыми Андреевскими флагами мятежная эскадра пошла на Выборг, где базировался шхерный флот из полсотни галер и скампвей.