Кровь над короной

Так что наличие русской Германии восприняли спокойно, даже венцы в истерике не забились. А зря – это есть шлюз, в который мы начнем качать из германских земель всех тех, в ком нуждается Россия. И опора, которая никогда не даст возможность Пруссии объединить населенные немцами земли «железом и кровью».

Наоборот – дальнейшее существование Священной Римской империи в наших долгосрочных интересах. Следовательно, нужно сделать Россию привлекательной, а для этого помимо всего есть две вещи – колонизация на восток и университеты. В Кенигсберге уже два века существует такой, и там философ Иммануил Кант.

Враждебно настроенный к нам. Тайная экспедиция надзор установила, и фразу сказанную записали – «русские наши главные враги». Ой, как нехорошо, разубеждать придется. Остзейские бароны уже три раза челобитные отправляли, с просьбой восстановить Дерптский университет, прикрытый Петром Великим. Исправим ошибку – и ректором туда отправим Канта. В академики определим, просторы покажем, пусть проникнется – так потихоньку изменит свое мнение.

Перспективы еще есть?

А как же!

Выкупить у шведов их клочок Померании со Штральзундом, кроме убытков она им ничего не дает. И Ольденбург – но пока не представляю, как выцарапать это герцогство у датчан. Но будем думать на эту тему. А заодно прихватим Катин Йевер – тут есть хорошие возможности договориться.

Почему люди такие злые и недальновидные?!

Миних требовал ее смерти, я все взвесил, и риски, и выгоды, не стал торопить события – и получил Голштинию почти даром. Так что Павла вернут в Петербург, представлю ему тех же учителей, что и братьям. И плевать, что он от Салтыкова – если цинично посмотреть, то все равно он нам родственником приходится. Тем более, мой папаша в Холмогорах со служанками весело развлекался – у меня добавилось аж пять единокровных братьев и сестер. Ублюдки? Не стоит так считать – они все вместе сдружились за эти годы и будут верны. А моя задача дать им всем образование, дворянство и пристроить – родственная кровь не водица!»

Иван Антонович вздохнул, посмотрел на округлившийся животик Марии Васильевны, что прикорнула на диванчике, и уселся в кресло, пододвинув лежащие на столе бумаги…

Глава 4

Гродно

Государственный преступник

Алексей Орлов

после полудня 20 октября 1765 года

– А ты знаешь, паря, я ведь есть чудом спасшийся государь ампиратор Петр Федорович!

Алексей Григорьевич, набравший в рот вонючего пойла, от сказанных казаком слов поперхнулся. И выплюнул все в лицо собутыльника. Видимо, полученные от шляхтичей побои оказали воздействие на его разум и он гневно выкрикнул:

– Азм есть царь! Я невинно убиенный государь-император Петр Федорович! Собственными руками его удавил за шейку! А ты, бродяга похотливый, самозванец!

– От самозванца слышу!

Глаза казака налились кровью. Оба претендента на императорский престол схватили кружки и дружно плеснули из них в лицо оппонента. От попадания жгучей жидкости на едва зажившие рубцы и без того изуродованного лица, Алехан озверел. И рыкнул во всю мощь легких, перекрыв царящий в корчме гвалт:

– Удавлю! Бей поганцев!

Однако направленный в лицо казака удар не достиг цели. Детинушка оказался ушлый, и в кулачных поединках знал толк. Самозванец уклонился от богатырской «распалины», и сам врезал Алехану по уцелевшему глазу. От боли Орлов заорал, а потом впал в безумную ярость, ведь мог лишиться возможности видеть. Он сграбастал казака за бороду, дернув на себя с ужасающей силой, распластав «Петра Федоровича» на столе. И навалился сверху, орудуя кулаками.

– Бей поганцев!

– Пся крев!

– Курва мац!

От сильного удара Алехан свалился на пол, и чудом закатился под стол. А вокруг закипели настоящие страсти – разгульный народец в захудалой корчме, видимо устал страдать похмельем. Так что яростный рык Орлова был услышан и правильно воспринят – поганцев следовало бить, причем нещадно, не жалея сил.

А так как народец тут был лихой, ко многим из которых лучше не поворачиваться спиной, а от всех прятать содержимое карманов, то не любящий законы. Совершенно к ним наплевательски относящийся, без всякого должного почтения. А потому призыв воспринял буквально – бей соседа сразу, иначе он успеет ударить тебя.

И началось!

И завертелось…

Алехан участия в развернувшийся баталии не принимал. Резонно рассудил бывший граф и генерал-майор, что ничем хорошим она для него не закончится. Слишком часто за последний год, его, признанного когда то в гвардии силача, били все кому не лень, спасало только оружие – шпагой Орлов владел мастерски.

Вот только сейчас оружие никто не применял, обходились всем что под руки попадало. По воздуху летали кувшины и блюда, находя неразумные головы – от ударов глиняные черепки разлетались по всему залу, подобно осколкам бомб. В ход пошли тяжелые табуретки и лавки, громкие крики стали прерываться болезными стонами и отчаянными хрипами. Последние Алехану сильно не понравились.

Он воевал с пруссаками, и ему часто доводилось слышать на поле боя, как хрипят умирающие. Особенно, когда пытаются вздохнуть в последний раз уходящей жизни.

– Шолом…