Кровь нуар

Я покачала головой. Десяток мыслей толкался в голове: что я устала, что он выдал репортерам материал, который спалит нашу легенду для его родных, что он чертовски смелый, что я знаю, как ему на самом деле больно, что он мой добрый друг и я хочу, чтобы он это знал. А сказала я вот что:

— Поцелуй меня.

Он на миг опешил, потом улыбнулся, и эта улыбка стоила тщательного выбора слов. Она говорила, что я попросила его. Ardeur не просыпался, а я попросила Джейсона меня поцеловать.

Глава двадцать четвертая

Поцелуй становился все крепче, и наконец Джейсон прижал меня к кровати, и я почувствовала, как растет желание в его теле. Настолько, что я обняла его ногами, и самая его интимная часть вдруг уперлась в самую интимную мою. Джейсон с нервным смехом отпрянул:

— Нужен презерватив.

Я закрыла глаза, на миг смутившись.

— Ну, конечно. Прости, я увлеклась.

Он наклонился ко мне, поцеловал меня быстро, резко, и на лице его светилась радость, что я настолько с ним забылась.

— Жан-Клод задал мне очень мало ограничений, но одно из них — вот это. Незащищенный секс запрещен.

Он снова меня поцеловал, потом соскочил с кровати порыться в багаже.

А я лежала и думала над этим фактом: я так увлеклась, что готова была на незащищенный секс с Джейсоном. Я принимаю таблетки, так что секс, строго говоря, незащищенным не назовешь. Такая осторожная я стала после того, как несколько месяцев назад испугалась, что беременна. И как же я могла стать такой беспечной? Вспомнились слова Ирвинга, что моя осторожность не помогает, значит, пора стать безбашенной. В них дело? Мне просто надоело, что мои самые искренние усилия сделать лучше всегда оборачиваются не той стороной, так чего вообще стараться? Да нет. Просто забылась с красивым мужчиной в постели.

Господи, это тоже звучит не лучше.

Джейсон вернулся с ленточкой нераспечатанных презервативов. Я насчитала не меньше четырех.

— Ну и амбиции!

Он посмотрел на презервативы и засмеялся снова:

— На случай, если окажется бракованный. Мне неохота снова вылезать из кровати.

Я невольно улыбнулась — это один из лучших моментов в том, чтобы быть с Джейсоном. Он всегда заставляет меня улыбаться. Никаких там стрингов, никакой трагической страстности — просто близкие друзья, сумевшие стать любовниками, оставаясь при этом друзьями. И это хорошо.

Он положил презервативы на тумбочку, потом залез на кровать, не переставая улыбаться. Придвинулся ближе — улыбка изменилась, глаза стали серьезнее, улыбка почти погасла, лицо лишилось выражения, остался только пристальный взгляд. Глаза как голубые небеса, весенние небеса, но он наклонился ко мне, и голубизна стала темнее, и глаза стали цвета летней жары, без малейшей весенней легкости.

Он остановился, потом наклонился ко мне поцеловать, лежа рядом со мной.

— Какое у тебя лицо, Анита, — выдохнул он.

— Какое?

Он улыбнулся, но глаза остались серьезными, темно-голубыми. Наклонившись, он ответил губами прямо мне в губы:

— Вот такое.

И поцеловал меня. Сперва нежно, потом сильнее, сильнее, телом прижимаясь ко мне сбоку, и обнаженный перед — вдоль длинного изгиба моего тела. Ощущение прижатого к бедру его паха заставило меня включиться в поцелуй руками, плечами, ртом. Он понял — или это отреагировало его тело, став тверже, мощнее, упираясь мне в бок, и он впился мне в рот, а я в его. Этот поцелуй был будто другой вид секса, нашедший свой собственный ритм, будто мы оба знали, что изображаем. Тела мое и его поплыли в этом поцелуе, и Джейсон начал тыкаться мне в бедро в такт с движением ртов.

Он отодвинулся, беззвучно смеясь, чуть отпрянув от меня, не касаясь больше бедра.

— Если не перестанем, то так оно все и кончится.

Я только со второй попытки смогла ответить:

— Тогда перестанем, потому что я хочу для тебя не так.

Он оперся на локоть — вторая рука тихо бродила по моему голому животу. Будь у меня меньше метафизической силы, сейчас он бы играл с вполне реальными шрамами, а так — тигр-оборотень, пытавшийся выпустить мне кишки, не оставил ни следа.

— Ты вдруг стала очень серьезна.

— Просто подумала, что будь я метафизически слабее, ты бы сейчас мог играть со шрамами.

Он тронул меня за лицо:

— Анита, не думай о том, что мы потеряли. Думай о том, что у нас есть.

Я улыбнулась ему, поскольку он этого хотел.

— Получается, ты просишь не думать о схватке, в которой мне могли бы остаться шрамы, и о том, кто погиб, чтобы меня спасти.

Лицо его стало серьезным и нежным:

— Вот теперь ты это поняла. — Я хотела возразить, но он положил палец мне на губы и сказал: — Дальнейший разговор на эту тему мне не поможет прийти в настроение.

Я улыбнулась, прямо в этот палец у меня на губах. Он отодвинулся, и я смогла сказать:

— Мне кажется, ты все еще в настроении.

— Девочкам намного легче, — сказал он. — Посмотреть вниз — и сразу все ясно.

— Вот это мне нравится в мальчиках.

Он тихо засмеялся:

— Я заметил.

Снова он прижался ко мне, показывая, что все еще вертикален, но не совсем еще тверд.

— Так что настроение у меня несколько упало, и давай бросим серьезные мысли. Думай только о сейчас и обо мне.