Кровь Рима

На второй вечер Катон подошел к Радамисту, чтобы попросить его людей поделиться своей наградой, но получил резкий отказ, поскольку иберийский царевич объяснил, что у его народа не было традиции делиться военными трофеями.

- Военные трофеи? - фыркнул Макрон, когда Катон вернулся в свою палатку после бесплодной встречи. - Не то чтобы ублюдкам пришлось за них сражаться. Единственный враг, которого они встретят в этих долбанных горах, - это какой-нибудь изможденный старый пастух и его мальчишка. И я сомневаюсь, что даже парням Радамиста придется приложить много усилий, преодолевая такое жестокое сопротивление.

Он покачал головой, отломил еще один кусок черствого хлеба в своем котелке и окунул его в стакан с вином, чтобы размягчить его перед тем, как он отправился в голодный рот.

- Я говорю тебе, мы должны поставить иберийцев в тыл колонны на день и отправить наших парней на разведку вперед. В этой местности пеший человек столь же эффективен, как и кавалерия.

- Хорошая идея, - согласился Катон. - Но правда в том, что они нужны нам, чтобы держать парфян в страхе. Меньше всего мне нужно, чтобы стрелы падали на фургоны, когда они застряли на склоне.

Макрон поджал губы и согласился. - Я предполагаю, это так. А пока нам придется довольствоваться сушеным мясом, черствым хлебом и сыром, из которых можно построить сраный акведук. - Он взглянул на Бернишу, вошедшую в палатку. - Еще вина, девочка.

Она тупо посмотрела на него, а затем Катон поднял свою чашу и произнес несколько прерывистых слов по-армянски. Она кивнула и вышла из палатки, а через мгновение вернулась с закрытым кувшином, чтобы пополнить чашу Макрона.

- Так, значит, ты немного усвоил местный жаргон?

Катон кивнул. - Я учу девушку нескольким словам на латыни, и она дает уроки мне.

Когда она повернулась и направилась к углу палатки, Макрон бросил взгляд на ее стройное тело. - Держу пари, что дает. И я готов поспорить, что ты готов поучиться, а? А почему бы нет? Я мог бы.

- Это не так как ты себе это представляешь, - возразил Катон.

- Ну, может, так и должно быть. Такая красивая девушка пропадает даром. Ты мог бы воспользоваться небольшой женской компанией. Прошло много времени.

- Это мое дело, Макрон. Был бы благодарен тебе, если ты не будешь указывать на то, что мне нужно, а что не нужно.

Макрон обмакнул в вино еще немного хлеба и сунул его в рот, пробормотав: - Тебе виднее.

Катон злился на себя за то, что был так резок со своим другом. Он устал, но это не было оправданием тому, как он еще недавно вел себя с Макроном.

- Послушай, я знаю, что со времен того дела в Лигее я был не самым приятным другом…

- Действительно? Не могу сказать, что я что-то вообще заметил, - Макрон коротко усмехнулся. Он был просто счастлив, что Катон выбрался из черной ямы, в которую он упал. - Это ничто. Что сделано, то сделано.

Катон решил перевести разговор на менее тревожную тему. - Как парни держатся?

- Они в порядке. Как обычно, ворчуны там и здесь сочиняют песни и пляски, но никто не обращает на них особого внимания. Несколько дней на жестком пайке под открытым небом напомнят им, что такое настоящая армия. Эти преторианцы хорошие парни, но они склонны ныть о том, чего им не хватает из их службы в Риме.

- Можем ли мы их винить? Вот почему назначение в гвардию стоит на первом месте в списке желаний каждого солдата.

- Как бы то ни было, но я не могу избавиться от ощущения, что нам было бы лучше с легионерами. Не с теми засранцами, которые размякли, сидя в сирийских гарнизонах. Я говорю о настоящих легионерах, таких как парни из Второго легиона. - Он благостно улыбнулся воспоминаниям, которые он разделял с Катоном об их бывшем подразделении, затем поднял чашу. - За Второй Августов. Лучший на долбанный километр легион в армии.

Катон поднял свой стакан и стукнул по сосуду Макрона. - За Второй Августов.

Каждый сделал глоток и на мгновение повспоминал прошлое в тишине, прежде чем Макрон схлопотал кусок хлеба поперек своего горла, закашлялся и вновь закашлялся, пытаясь его вытолкнуть. - Если серьезно, как только эта работа будет закончена, нам следует подумать о возвращении в легионы. Как бы мне не нравились привилегии преторианца, я предпочел бы сохранять хорошую дистанцию ​​между собой и Римом. Мне кажется, это место слишком опасно.

- Легче сказать, чем сделать, - сказал Катон. - Во всяком случае, тебе проще. Любой легион был бы горд, если бы у него была твоя мощь, но для такого трибуна, как я, нет места. Лучшее, что я мог получить, - это командование другой вспомогательной когортой. Если только я не понижусь до центурионата.

- Это возможно так, - размышлял Макрон. - Или ты пройдешь всю дистанцию ​​и попробуешь попасть в префекты Египта. Вот это было бы кое-что.