Кровавая ярость

Материализовавшись на террасе небоскреба в разы больше поместья, в котором он когда-то жил, Ран мгновение пытался осознать, куда он пришел. Дом Сэкстона. Здесь жил этот мужчина.

Следовало подождать час и встретиться с адвокатом в Доме для аудиенций.

О чем он только думал…

Ты хотел увидеть его, раздался тихий голос в голове.

Наедине.

— Нет, не хотел.

Слова, произнесенные вслух, потерялись в холодном ветре, что дул ему в спину, бурные ледяные порывы, казалось, подталкивали его к дверям. Пару мгновений Ран противился потоку, подаваясь навстречу толкавшим его невидимым рукам… но отступать уже поздно. Иначе он натворит дел.

К тому же, это не частный визит. Они работали вместе.

— И я не хочу оставаться с ним наедине.

Определившись с этим, Ран попытался выяснить, куда стучать или звонить. Казалось, весь пентхаус был сделан из стекла, огромные панели шли одна за другой. Внутри местами горел приглушенный свет, мебель отбрасывала тени, дожидаясь электрического рассвета.

Все настолько роскошное и необычное, подумал он. Все казалось очень утонченным, под стать проживающему здесь мужчине.

С другой стороны, личное пространство должно отражать твою личность. Взять, к примеру, его. Он был проходимцем без перспектив, бездомным, если бы не чужая милость. Логично не владеть собственной крышей и четырьмя стенами, не имея ничего ни в настоящем, ни в будущем.

Подойдя к одной, как он надеялся, из раздвижных дверей, Ран задумался, кто жил с адвокатом? Он никогда не видел шеллан рядом с этим мужчиной, не слышал упоминаний о ней. С другой стороны, Сэкстон всегда соблюдал профессиональные границы, даже если было очевидно, что все его уважают.

Наверняка, где-нибудь найдется женская фотография. И от этого он чувствовал себя еще более дискомфортно…

Он застыл, когда Сэкстон уверенной походкой вышел в просторную комнату, его светлые волосы блестели даже в приглушенном потолочном освещении, безупречные брюки и кипенно-белая рубашка дожидались смокинга. Или что он там носил сверху.

Адвокат направился в кухонную зону, по пути задев рукой выключатель и зажигая больше света над головой. Он начал делать что-то за столом возле раковины… готовил кофе и доставал чашки, и поднос. Но Ран практически не видел этого. На что он обратил внимание? Кожа Сэкстона имела золотистый оттенок. У него было красивое лицо. Гибкое тело.

Что это, поражался Ран… особенно когда ощутил возбуждение в бедрах, словно к нему прикоснулись руки…

Сэкстон без предупреждения поднял взгляд и застыл, обнаружив, что за ним наблюдают.

Мгновенья растянулись в минуту.

А потом они оба начали действовать. Ран попытался притвориться, что ищет ручку, а Сэкстон устремился к двери и решил эту проблему за него.

— Добрый вечер, — сказал мужчина, отодвигая панель в сторону.

— Ты приглашал меня. — Услышав свои слова, Ран закрыл глаза. — В смысле, я пришел. То есть…

— Да, я ждал тебя.

Когда Ран не ответил, Сэкстон отступил в сторону.

— Проходи.

Одно слово. Три слога. Простое приглашение. Его постоянно предлагают, принимают и отвергают по всему миру, и люди, и вампиры.

Проблема в том, что Ран не мог избавиться от ощущения, что оно значит для него намного больше… и он не мог справиться с осознанием. Не мог справиться… со всем этим.

— Мне лучше уйти, — пробормотал он. — На самом деле. Да, мне жаль…

— Почему? — Сэкстон нахмурился. — Что случилось?

Кажется, я хочу тебя. Вот что случилось.

О, Дражайшая Дева в Забвении, о чем он только что подумал?

— Ран, заходи. Здесь холодно.

Отвернись, — сказал он себе. — Просто отвернись и уходи, скажи ему, что вы встретитесь в Доме для аудиенций чуть позже.

— Не стоило беспокоить тебя дома. — Он покачал головой, молясь, чтобы Сэкстон не почувствовал гулкое биение сердца в его груди. — Прошу прощения.

***

В другой части города, Пэйтон спустился на первый этаж ровно через десять минут, его волосы, все еще влажные после самого быстрого на восточном побережье душа, были зачесаны назад, он также нацепил смокинг… который немного жал в плечах, руках и бедрах — благодаря регулярным тренировкам.

Зайдя в гостиную, он сразу же бросил взгляд на бар, удостоверившись, чтобы тот был забит до отказа и открыт для общего пользования. Ага, вон там, в углу на антикварной медной тележке выстроились высокие фужеры с «Мимозой»[40] и низкие бокалы с «Маргаритами».

Друзья, не могу дождаться нашего воссоединения, подумал он.

Но сначала о главном.

— Ах, да, мой первенец, — сказал на Древнем Языке Пейтон, сидевший в кресле у камина… и, хэй, старина, держи очки за улыбку, она вышла практически искренней. — Сэлон и Идина, могу я представить вам Пэйтона, сына Пейтона.