Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее

То, что Делука показывал Берту Грину, где в аптеке спрятан револьвер, и говорил ему отдать револьвер только тому, кто произнесет фразу: «Меня послал Дьюк», попахивает возможным сговором между Делукой и Романом Собчински, по которому Роман должен был получить оружие, которое дал Патрисии. «Дьюк» это, конечно, теперь уже печально известная немецкая овчарка Делуки, ее кличку Делука сделал паролем. Но почему он сказал Берту Грину о возможности получения этого револьвера любым пришедшим? А если кто-то заключит с кем-то какую-то сделку? Патрисия подозревала (и это было установлено), что Делука находился в контакте с Романом Собчински после того, как она прекратила все отношения с Романом и Лэнни. Могло ли быть, что Делука согласился отдать компрометирующее оружие Роману, после того как Роман (а может быть, Лэнни) договорится о совершении убийств? Все утра вторника револьвер был в магазине, Фрэнк отдавал его Берту Грину на хранение только тогда, когда «убийства срывались» в понедельник вечером. Почему? Потому что после договоренности о совершении убийств Делука мог сказать пароль любому, кого наняли совершить убийства, и любой мог прийти в магазин, произнести: «Меня послал Дьюк», взять у Берта Грина револьвер, а Делука оказывался полностью непричастен? Эту возможность следовало рассмотреть как реальную.

Заявление, кажется, снова подтверждает сказанное Делукой Берту Грину, что, возможно, «мне придется сделать это самому», а не «нам», как он позже свидетельствовал в суде. И Делука сказал Берту, а также Джой Хейсек: «Прошлой ночью я убил старика», или другими словами с тем же смыслом.

Утверждение Делуки о том, что он не возвращался к себе домой до четырех часов утра, не имеет абсолютно никакого смысла, если верить версии обвинения, – но все легко сходится, если Делука возвращался на место преступления, в особенности если он для этого дожидался часу ночи или даже более позднего времени.

Это заявление, кажется, еще больше замешивает Берта Грина. Он не был шокирован тем, что сказал ему Делука, даже не выглядел удивленным. Фактически он спросил Делуку: «Какого черта ты не взорвал дом?» На следующее утро после убийств Грин был совершенно другим человеком, нежели нервный, судорожно пьющий «Маалокс» свидетель в суде, который во время дачи показаний изменил некоторые важнейшие диалоги и многое упустил.

В заявлении также обвиняется Патрисия. Если она была с Делукой в четверг вечером после убийства, когда Делука покинул магазин в пять часов, и Делука сказал Берту: «Мы тебе это рассказали, чтобы посмотреть, можем ли мы тебе доверять», то Патрисия, по крайней мере, в тот момент, знала, что мертвы родители, а большей части произошедшего после того, как она услышала два выстрела, не ведала. В отдельных заявлениях, детализирующих их передвижения в неделю убийств, и Патрисия, и Делука показали, что Патрисия заехала забрать Делука у магазина в тот же день, – однако какой именно это был день, неясно, потому их последующие показания расходятся: Патрисия показала, что они остановились купить стейки в «A&P», а Делука показал, что они остановились по пути домой купить хот-доги. Ни того ни другого пятнадцать лет спустя Патрисия не помнит.

С другой стороны, слова о доме, где было совершено убийство, похоже, снова подтверждают историю Патрисии. Предполагается, что Делука сказал: «Попытался найти фонарик и не смог… нашел свечу, чтобы собрать все стекла…» Звучит так, как будто это второй приезд Делуки в дом, и он один. Если бы с ним была Патрисия, если бы она так или иначе участвовала, она наверняка знала бы, где хранится фонарик. Обычно фонарики хранят в каком-нибудь удобном и постоянном месте. Патрисия прожила в доме семь лет. Ей не пришлось бы довольствоваться свечой.

Это сделанное кем-то рукописное заявление очень ясно показывает, что в убийствах Коломбо есть многое, о чем никогда не слышали судья Пинчем и его присяжные, многое, что не должно было оставлять без внимания обвинение, многое, к чему должна была получить доступ команда защиты.

И многое из этого остается неизвестным до сих пор, даже пятнадцать лет спустя.

К. Г.

Январь 1992 года