Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее

28 Июнь – сентябрь 1973 года

До семнадцатого дня рождения Патрисия чудом дотянула без нервного срыва.

Она жила в постоянном напряжении. Ничего не давалось легко, все ее существование превратилось в кошмар лжи. Родителям она лгала о своем рабочем графике, чтобы побыть с Фрэнком. Фрэнку лгала, что наслаждалась сексом втроем, который он устроил с Андре. Она врала о том, куда шла, где и с кем была, что делала, что чувствовала. Вранье о возрасте тоже мучило ее. Ей постоянно требовалось быть начеку, чтобы не потерять бдительность и не выдать какую-то правду.

Как ни странно, в ту пору у нее ни с кем не было открытых конфликтов. У отца, казалось, хватало неотложных дел, его раздражение из-за ее работы отошло на задний план. Кроме того, он на работе упал с погрузочной платформы – или сказал, что упал – и сломал руку. Мэри подозревала, что он участвовал в драке, Патрисия подслушала, как мать расспрашивала его о проблемах, возникших, видимо, из-за подработок в перевозчицкой и грузчицкой фирме. Фрэнк, как обычно, сказал ей не волноваться, это его дело, он сам во всем разберется.

Мэри, естественно, волновалась. Мэри всегда тревожилась обо всем, что связано с семьей. Однако то, что она переключилась на заботы о муже, принесло Патрисии и Майклу временное облегчение.

Майкл благодаря свойственной ему жизнестойкости оправился от травмы из-за отлучения от неофициального списка халявных едоков «Коркиз» и устремился навстречу новым возможностям себя проявить. Вместе с отцом он продолжал отдаваться радиолюбительскому хобби и все еще отказывался говорить, что означает его позывной «Синий мул». Он также серьезно заинтересовался мопедами и другими моторизованными двухколесными «зверями», из-за чего мать скорее всего тоже уже собралась волноваться.

В школе Патрисия на первых порах столкнулась с проблемами из-за своего нового стиля одежды. Пара учительниц неофициально с ней побеседовали о длине – или дефиците оной – ее мини-юбок, мальчишки, точно индейские разведчики, продолжали ее преследовать, а некоторые девушки за ее спиной над ней насмехались. Однако вскоре все, казалось, привыкли к тому, что она просто изменилась. Интерес к ней снизился до легкого любопытства.

А с Делукой, пока она делала все, что он от нее хотел, никакого напряжения не было. Добиваясь от нее своего, он был обаятелен, нежен и внимателен. Но, чувствуя, что Патрисия ему не повинуется, он делался мрачен и угрюм. А как неповиновение он воспринимал любые попытки Патрисии осознать на рациональном уровне то, что они делали, а также поговорить с ним о ее собственных предпочтениях в постели. А хотела она только одного – чтобы в их отношениях были только они двое, Фрэнк и Патриш, и никого другого.

Фрэнк подчеркивал в разговорах с Патрисией, что он с ней необычайно терпелив.

– В конце концов останемся только ты и я, – обещал он. – Но сначала я хочу, чтобы ты испытала все аспекты секса. Когда ты хочешь быть только со мной, я хочу быть уверен, что ты знаешь, о чем говоришь. Я поверю, что ты действительно меня любишь, только когда ты узнаешь о сексе все – и все равно будешь меня хотеть.

Патрисия качала головой.

– Прости, этого я не понимаю. Я люблю тебя сейчас. Ты знаешь, что я тебя люблю.

– Конечно, я знаю, что ты меня любишь, – продолжал объяснять он, – но ты любишь меня, исходя из того, что ты знаешь сейчас. Послушай, я приведу тебе пример, хорошо? Ты любила меня до того, как мы устроили вечеринку с Андре, верно? Потом мы с ним развлекались, и, когда все закончилось, ты любила меня, верно? А теперь позволь мне тебе кое-что сказать, чего ты, возможно, не знала: белые женщины в какой-то момент жизни обязательно задаются вопросом, а каково это – когда тебя трахает чернокожий парень. Этим вопросом задаются все женщины, вполне возможно, этим вопросом задавалась твоя собственная мать. Причина в том, что афроамериканцы имеют репутацию обладателей огромных членов, понимаешь? И что они должны быть в состоянии трахаться, как бабуины, просто продолжать и продолжать до тех пор, пока женщина не будет окончательно измочалена. Поэтому белым женщинам, естественно, любопытно, они говорят своему парню, что любят его, но продолжают задаваться вопросом, а как это было бы с большим черным жеребцом. Но, видишь, от этого я тебя избавил. Ты знаешь, каково это. И я знаю, что ты все еще любишь меня после того, как это узнала. В твоей любви нет никаких сомнений. Понимаешь?

– Думаю, да.

Очередная ложь. Но когда она не понимала что-то из его корявых теорий и шатких философских построений и говорила ему об этом, он, защищаясь, неизменно переходил в нападение:

– Ты этого не понимаешь, потому что ты не пытаешься понять.

Это было весьма неприятно.

Порой он добавлял:

– Подрасти, ладно?

И это было похоже на жестокую пощечину.

Она стала опасаться говорить, что чего-то не понимает.

Наступило лето, Патрисия окончила младший класс старшей школы, очень тихо отметила семнадцатилетие и потеряла лучшую подругу в аптеке.